Именно такой мир Рабства существовал при императоре Павле. Здесь царит «тьма ночная», живут «звери», здесь, вероятно, «отверсты» врата ада. И лишь «народов вольность и покой» действительно могут исправить этот мир, став «вечной стражей трона». И если Радищев приветствует борьбу против самодержавия, именно это считая вольностью, то для лирического героя Пушкина идеалом становится свобода, неразрывно связанная с законом.
О такой же свободе поэт пишет в стихотворении «Андрей Шенье»: «Закон, на вольность опершись, провозгласил равенство». Здесь «священная свобода» уже становится «Богиней чистой».
«Святая вольность» становится главной темой в стихотворении «К Чаадаеву». Лишь свобода может зажечь сердца. Ее ожидание сродни ожиданию «минуты верного свиданья» с возлюбленной. Таким образом, личные чувства уступают место свободолюбивым порывам, обращенным к Отечеству. Лирический герой искренне верит в «звезду пленительного счастья», но лишь вольность может дать даровать это счастье. Теперь уже обязательным условием воцарения свободы становятся «обломки самовластья». Если в оде «Вольность» лирический герой был наблюдателем и человеком, поучающим других, то в стихотворении «К Чаадаеву» он сам готов отречься от «любви, надежды, тихой славы», заменив их патриотическим чувством.
К вольнолюбивой лирике относится и стихотворение «Деревня». Оно условно разделено на две противопоставленные, но и сопоставленные части. Идиллическая природа, познание истины, свобода души противопоставляются «Невежества убийственному Позору», Рабству. И вновь у лирического героя Пушкина «в груди… горит жар», а главным врагом Свободы вновь становится Рабство. Но «Деревня», в отличие от стихотворения «К Чаадаеву», заканчивается вопросом. Лирический герой уже не уверен в том, «взойдет ли, наконец, прекрасная Заря». И если раньше самодержавие порицалось, то теперь поэт восклицает: «Увижу ль, о друзья! Народ неугнетенный и Рабство, падшее по манию царя».
Совершенно меняется настроение лирического героя в стихотворении «Свободы сеятель пустынный…». В борьбе против рабства он видит теперь лишь потерянное время. «Я вышел рано, до звезды», – говорит он, понимая, что народ еще не готов к свободе, еще не взошла «звезда пленительного счастья». «К чему стадам дары свободы?» – восклицает Пушкин. Таким образом, лирический герой видит народ безвольным стадом, не желающим проснуться от «чести клича». И то, что ранее поэту казалось возмутительным, ужасным, теперь становится вполне понятным.
