Возле дороги, действительно, стояли наши мулы и с ними еще пара кляч — вероятно, у мадонны Паолы было время, чтобы поймать и привязать их.
— До Пезаро осталось, наверное, никак не меньше трех лиг, — предположил я, — но даже если мы не станем торопиться, то к утру, скорее всего, доберемся туда.
— Вы думаете, что сможете ехать верхом? — с надеждой в голосе спросила она.
— Сейчас проверим, — ответил я и сделал движение, собираясь встать, но она удержала меня.
— Позвольте мне сперва обработать ваши раны, хотя бы ту, что у вас на голове, — озабоченно проговорила она. — Пока вы были без сознания, я постоянно прикладывала к ней холод.
С этими словами она набрала пригоршню чистого снега и осторожно удалила с моих волос запекшуюся кровь. Затем она сняла свой тонкий шелковый платок, пахнувший алтеем[43], и обвязала мне голову. Закончив с этим, она занялась раной на моем плече и попыталась остановить еще сочившуюся кровь, которая пропитала левую сторону моего камзола. Но все, что ей удалось сделать, — это перевязать мое плечо длинным шарфом, пропустив его несколько раз у меня под мышкой.
Можно было считать, что первая помощь оказана; я попробовал подняться на ноги, но тут же почувствовал сильное головокружение и наверняка упал бы навзничь, если бы она не поддержала меня.
— Матерь Божья! — воскликнула она. — Вы слишком слабы для поездки! Нечего даже и пытаться сесть в седло.
— Ничего страшного, — промямлил я, постаравшись вложить в свои слова уверенность, которую на самом деле не испытывал. — Это всего лишь секундная слабость. Она сейчас пройдет.
Однако лишь через несколько минут я отважился выпрямиться и, собрав свою волю в кулак, попытался самостоятельно преодолеть те несколько ярдов, что отделяли нас от животных. Слегка пошатываясь, я подошел к ним, а мадонна Паола следовала за мной по пятам, пристально наблюдая за моими движениями, как мать — за первыми шагами своего первенца, и готовая, при необходимости, немедленно прийти на помощь.
Некоторое время мы обсуждали, как нам ехать дальше, и она, весьма благоразумно, посоветовала мне, пренебрегая быстротой ради удобства, остановить свой выбор на муле. Я согласился, но, прежде чем отправиться в путь, решил взглянуть на своих поверженных противников. Один из них, весельчак мессер Стефано, уже успел окоченеть, но двое других, судя по их ранам, имели шансы выжить, если только мороз не довершит начатое мною прежде, чем какой-нибудь добрый самаритянин успеет им помочь.
