Я поцеловал на счастье лезвие кинжала и со всего размаха ударил им в спину малого, который находился справа от мадонны Паолы. Он вскрикнул и упал сначала вперед, на холку лошади, а затем сполз на землю, зацепившись, однако, ногой за стремя.
Его лошадь испуганно заржала и, припустив галопом, утащила его за собой. До сих пор мне все удавалось на удивление легко, и я подумал, что если последний из противников, устрашенный моей доблестью, решит спастись бегством, то я выйду из схватки без единой царапины, словно победоносный Марс. Но третий бандит оказался не робкого десятка. Не теряя времени, он развернул свою лошадь и с яростным ревом устремился на меня, на ходу вытаскивая свой меч.
— Скачите, мадонна! — закричал я. — Я догоню вас.
Услышав мои слова, негодяй зловеще рассмеялся, и я непроизвольно содрогнулся, услышав его смех. Но не только это заставило меня усомниться в исполнимости своего обещания. Как только бандит отпустил мадонну Паолу, она тут же пришпорила свою лошадь, тем самым освободив ему направление атаки. Вдобавок я тоже совершил ошибку, которая едва не стоила мне жизни. Вместо того чтобы самому атаковать своего противника, не успевшего еще как следует приготовиться к нападению, я остановился и попытался намотать плащ на свою левую руку, рассчитывая воспользоваться ею вместо щита. Уж лучше бы я рискнул своей рукой! Я не успел и наполовину закончить начатое, как устремившийся на меня меч голубовато сверкнул в свете луны. Изо всех сил сжав мула коленями, я попытался защититься левой рукой, одновременно занося правую, с кинжалом, для ответного удара. Мне удалось отвести нацеленный мне в сердце смертельный выпад, но запутавшиеся полы плаща помешали мне как следует парировать его, и лезвие меча вонзилось мне в плечо. Я почувствовал леденящий холод, тут же сменившийся обжигающей болью, и с ужасом понял, что ранен. Но в следующее мгновение я увидел его искаженное яростью лицо совсем близко от себя и воткнул кинжал ему в грудь чуть пониже горла. Его атакующий порыв был столь стремителен, что я не смог удержаться в седле, и мы с ним свалились под самые копыта наших лошадей. На секунду перед моими глазами возник целый лес конских ног, которые двигались словно сами по себе, затем что-то сильно ударило меня по голове, и я потерял сознание. Бесчувственный шут! Можно ли представить себе создание никчемнее или зрелище прискорбнее?
Мне казалось, что я, подобно ныряльщику, долго-долго всплывал из глубины на поверхность, а может статься, это моя разъединившаяся с телом душа поднималась к Небесам. Последнее было более вероятно, поскольку я вдруг услышал, как чей-то сладкий голос поминает по очереди чуть ли не всех святых церковного календаря, упрашивая их заступиться за некоего несчастного смертного.
