Когда, наконец, они остались втроем, она вновь повернулась к посланцу. В потоках света, льющихся сквозь высокие, украшенные красно-голубыми гербами окна, маркиза выглядела впечатляюще: платье черного бархата облегало ее высокую, гибкую фигуру, пышные блестящие локоны спадали на плечи из-под белого капора, черные глаза и ярко-красные губы выделялись на ее лице цвета слоновой кости, несмотря на охватившее ее волнение.
— Где вы оставили маркиза де Кондильяка? — спросила она посланца Флоримона.
— В Ла-Рошете, мадам, — ответил курьер, и его ответ заставил Мариуса с проклятьем вскочить на ноги.
— Так близко? — выкрикнул он.
Но взор вдовы остался спокоен и безмятежен.
— Почему же он сам не поторопился в Кондильяк? — спросила она.
— Я не знаю, мадам. Я не видел месье маркиза. Его слуга принес мне письмо и приказал ехать сюда.
Нахмурившись, Мариус подошел к своей матери.
— Давайте посмотрим, что он пишет, — нетерпеливо предложил он.
Но его мать не обратила на это внимания. Она стояла, взвешивая пакет в своей руке.
— Значит, вы ничего не можете сказать нам о месье маркизе?
— Ничего более того, что уже сказал, мадам.
Она велела Мариусу позвать Фортунио и отпустила курьера, приказав капитану накормить его.
Оставшись наконец вдвоем со своим сыном, она торопливо разорвала конверт, развернула письмо и принялась читать. Мариус, сгорая от нетерпения, подошел к ней ближе и стал за ее плечом, чтобы видеть текст. Она развернула письмо и начала читать:
«Моя дорогая маркиза, не сомневаюсь, что вам будет приятно узнать, что я на пути к дому, и, если бы не легкая лихорадка, задержавшая меня здесь, в Ла-Рошете, я прибыл бы в Кондильяк вместе с курьером, доставившим вам это письмо. Посланник из Парижа, оказавшись в Милане, искал меня две недели. Из писем, врученных мне, я узнал, что мой отец вот уже полгода как умер, и ее величество считает, что мне необходимо вернуться в Кондильяк и принять на себя управление замком. Я терялся в догадках, почему сообщение такого рода прибыло из Парижа, а не от вас, поскольку вашим долгом было дать мне знать о смерти моего отца сразу после этого печального события. Я был убит горем, но по требованию ее величества мне пришлось спешно покинуть Милан. Отсутствие на протяжении нескольких месяцев известий из Кондильяка сильно удивило меня. Смерть моего отца может быть тому объяснением, но объяснением едва ли достаточным. Однако, мадам, я надеюсь, вы сможете рассеять сомнения, терзающие меня. Я собираюсь оказаться у вас к концу недели, но я также надеюсь, что ни вы, ни Мариус не думаете, что это обстоятельство может в какой-то мере изменить ваш образ жизни, поскольку, хотя я и возвращаюсь в Кондильяк, чтобы принять управление им, как мне предписано ее величеством, я был бы рад, если вы и мой дорогой брат считали бы его своим домом, пока вам это угодно. Мне лично это было бы по душе.
