Лето Святого Мартина | страница 5
На ней было бархатное платье для верховой езды цвета сапфира, с элегантной золотой шнуровкой поперек корсажа и глубоким квадратным вырезом, украшенное на шее накрахмаленной лентой тонкого полотна, которое во Франции в те времена уже вытесняло из употребления более сложные в изготовлении рюши, и касторовая шляпа с высокой тульей, повязанная золотисто-голубым шарфом и надетая поверх полотняного капора.
Опираясь локтем о резное украшение камина, она продолжала неторопливо снимать перчатки.
Сенешал пристально смотрел на нее, тщетно пытаясь скрыть, что любуется, а его пальцы в это время — пухлые, вялые обрубки — нервно теребили бороду.
— Если бы вы только знали, маркиза, с какой радостью, с каким…
— Я попробую это себе представить в другой раз, — оборвала она его с грубым высокомерием, характерным для нее. — А сейчас мне не до таких пустяков. Грядет неприятность, дружище, серьезная неприятность.
Брови сенешала поползли вверх. Зрачки расширились.
— Неприятность, — повторил он. И его рот, открывшись, чтобы дать выход этому единственному слову, так и не закрылся.
Маркиза, изобразив на лице странную гримасу, стала снова натягивать только что снятую перчатку.
— По выражению вашего лица я могу судить, насколько хорошо вы поняли меня, — усмехнулась она. — Неприятности касаются мадемуазель де Ла Воврэ.
— Неприятности исходят из Парижа, от членов королевского двора? — голос сенешала упал.
Она кивнула.
— Вы сегодня проявляете просто-таки чудеса интуиции, де Трессан.
Он закусил кончик усов, что делал всегда в минуты крайней озабоченности или задумчивости.
— Ах! — наконец воскликнул он, и это прозвучало как выражение мрачного предчувствия. — Рассказывайте дальше…
— Рассказывать нечего. Я вам сообщила суть дела.
— Но в чем именно состоит эта неприятность и кто вам о ней сообщил?
— Друг из Парижа дал мне знать, и его посыльный, к счастью, хорошо справился со своим делом, иначе месье де Гарнаш был бы здесь прежде него и безо всякого предупреждения.
— Гарнаш… — как эхо повторил граф, — кто такой этот Гарнаш?
— Посланник королевы-регентши. Она направила его сюда, чтобы убедиться, что с мадемуазель де Ла Воврэ обходятся справедливо и великодушно.
При этих словах Трессан застонал и заломил руки — это выглядело бы очень трогательно, не будь нелепо.
— Я предупреждал вас, мадам! Я знал, чем это кончится, — почти рыдал он. — Я говорил вам…
— О, я помню все, что вы мне говорили, — отрезала она. — Вы можете избавить себя от повторения этого. Что сделано, то сделано, и я не желаю — не желала бы — ничего менять. Королева мне не указ, я хозяйка Кондильяка, мое слово — единственный закон для моих людей, и я постараюсь, чтобы так оно и впредь оставалось.