Несчастный сенешал рухнул в кресло, спрашивая себя, не будет ли смерть самым легким выходом из ужасного положения, в котором он оказался благодаря капризу судьбы и из-за своей нежности к вдове Кондильяк.
Его секретарь пребывал также в смятении.
Трессан просидел целый час, покусывая усы, в состоянии глубокой задумчивости. Затем, вспыхнув от гнева, выразившегося в паре крепких ругательств, он вскочил и велел приготовить лошадь для поездки в Кондильяк.
Глава III. ВДОВА УСТУПАЕТ
На другой день, ровно в полдень, Гарнаш опять появился во дворце сенешала, на этот раз со своим слугой Рабеком, худощавым, смуглым, остролицым человеком, выглядевшим чуть моложе своего господина.
Ансельм, тучный мажордом де Трессана, встретил их, всем своим видом выражая глубокое почтение, и провел парижанина наверх, к своему хозяину.
На лестнице они встретили спускающегося капитана д'Обрана. Капитан был явно не в лучшем расположении духа. В течение двадцати четырех часов он держал под ружьем две сотни своих людей, готовых выступить по приказу сенешала, но этот приказ так и не поступил. И его опять ни с чем послали прочь.
После вчерашней беседы с сенешалом у Гарнаша зародились серьезные сомнения относительно того, что мадемуазель де Ла Воврэ доставят в его распоряжение, как было условлено. Поэтому он испытал огромное облегчение, когда, поднявшись к господину Трессану, он нашел там даму, сидящую в кресле у огромного камина, в шляпе и дорожном плаще.
Трессан сердечно улыбнулся ему, и они поклонились друг другу.
— Вот видите, месье, — сказал сенешал, показав пухлой рукой в сторону дамы, — распоряжение королевы исполнено. Вот ваша подопечная.
А даме он сказал:
— Это месье де Гарнаш, о котором я уже говорил вам. По приказу ее величества он будет сопровождать вас в Париж.
— А теперь, мой дорогой друг, — он повернулся снова к Гарнашу, — каким бы приятным ни было ваше общество, я ничего не буду иметь против, если вы без промедления отправитесь в путь, поскольку у меня скопилось весьма много дел.
Гарнаш поклонился даме. Она ответила на его приветствие легким кивком. Он окинул ее быстрым взглядом: бесцветное дитя с пухлым личиком, светлыми волосами и бледно-голубыми глазами, девушка, судя по всему, флегматичная и робкая.
— Я готова, месье, — сказала она, поднимаясь и подбирая свой плащ, и Гарнаш заметил, что ее голос звучит по-южному протяжно, со слабым местным акцентом. Удивительно, как могла столь деградировать в захолустье Дофинэ воспитанная и благородная девица. У него не было сомнений, что компанию ей составляли, главным образом, коровы да свиньи. Тем не менее, думал он, она могла бы быть чуть-чуть разговорчивее и сказать хоть что-то, помимо слов, выражающих ее готовность к путешествию. Он ожидал слов благодарности в адрес королевы или свой собственный, удивления по поводу того, как скоро ей была оказана помощь. Он был разочарован, хотя и не подал виду, а только молча кивнул ей.
