Все было сделано почти автоматически, скорее инстинктивно, чем преднамеренно; и даже когда все закончилось, Гарнаш едва ли сам понял, как ему удалось это.
Тело убитого теперь мешало проходу в дверь, позади которой находился Фортунио, не решавшийся наступать на труп из опасения, как бы выпад шпаги, которую он сейчас не видел, — Гарнаш так и продолжал стоять у стены, — не сделал с ним то же самое.
Опершись о стену, парижанин перевел дыхание и мрачно улыбнулся из-под усов. Он не видел необходимости менять такую превосходную позицию, пока имел дело с одним-единственным противником.
Рядом с ним Валери облокотилась о стол, который сумела протащить так далеко. Ее лицо было смертельно бледно, а сердце обмирало от ужаса при виде того, что лежало на пороге. Она не могла оторвать глаз от темно-красного пятна, медленно расползающегося по полу из-под этого безжизненного тела.
— Не смотрите туда, мадемуазель, — умоляюще проговорил Гарнаш. — Крепитесь, дитя, крепитесь, прошу вас.
Она постаралась собрать все свое оставшееся мужество и усилием воли отвела глаза от тела, остановив их затем на спокойном и отважном лице Гарнаша. Взгляд его внимательных, невозмутимых глаз, мрачно улыбающиеся губы придали ей, казалось, новые силы.
— Стол, месье, — сказала она. — Я не могу придвинуть его ближе к стене.
Парижанин понял, что она не может сделать этого не из-за недостатка сил или мужества, а потому, что он сам занимал то место, куда приказал поставить стол. Жестом он велел ей отойти, и когда она сделала несколько шагов, Гарнаш внезапно и быстро рванулся в сторону и схватился обеими руками за стол, удерживая в то же время шпагу между большим и указательным пальцами правой руки. И прежде, чем Фортунио успел оценить ситуацию, ему удалось толкнуть массивный стол в дверной проем. Капитан, хотя и с опозданием, все же постарался воспользоваться ситуацией, намереваясь застать Гарнаша врасплох. Но едва он сунулся в дверной проем, перед его глазами сверкнула шпага парижанина и заставила отскочить назад с кровоточащей полосой на щеке.
— Осторожнее, месье капитан, — насмешливо произнес Гарнаш. — Окажись вы хоть на дюйм ближе, это стоило бы вам жизни.
Теперь Гарнаш мог перевести дух: раненый, хотя и легко, Фортунио вряд ли отважился бы в одиночку угрожать ему. А тем временем на лестнице послышался топот ног, и парижанин вновь вернулся к сооружению баррикады. И пока подтягивалось подкрепление, и шум голосов спешивших на помощь людей становился все громче, и их сапоги уже гремели по голым доскам пола караульной комнаты, Гарнаш успел продвинуть стол еще дальше в дверной проем, запихнул под него кресло, чтобы обезопасить себя от атаки снизу, а другое кресло взгромоздил на крышку стола, наращивая это сооружение.
