— Папа как-то сказал, что это все из-за нашего запа… — на полуслове он замолчал и немного погодя добавил: — Не знаю. Они нас не любят.
— «Нас»? Что, всю семью?
— Я… да.
— Чудной ты, ей-богу. Что, там, откуда ты приехал, правда нет силосных башен? И говоришь по-чудному.
— Я из Венгрии.
Джонни еще раз внимательно оглядел Ковача Белу: смуглая кожа, темные волосы, большие глаза, мягкая линия рта. Правда, что-то в его лице казалось немного странным, но что — Джонни еще не понял.
— Это где —…Внегрия? — спросил он.
— В Европе.
— А… иностранец, значит. Наверно, дело в том, что Бастер никогда не видел иностранцев.
Две малиновки — те же самые, а может, и другие — прилетели из пшеничного поля и, перепорхнув ограду и дорогу, опустились на ветку вяза прямо над мальчиками, принялись пересвистываться и скакать с ветки на ветку.
— А ты откуда? — спросил Ковач Бела.
— Я отсюда. Из Мичигана, — Джонни задумался, балансируя ножом на одном пальце: тяжёлое лезвие с одной стороны, окованная серебряными поясками рукоять — с другой. — А, вспомнил. Актер есть такой в кино — Бела Лугоши. Он всё разных монстров играет. Только Бела — это его имя, а не фамилия.
— Мое имя тоже Бела. Просто в Венгрии имя идет после фамилии. Надо было сказать — Бела Ковач… чтобы по-вашему.
Джонни покачал головой, удивляясь ненормальности иностранцев. Говорят ненормально, зовутся не по-людски и даже пахнут не как нормальные люди… это как же пахнуть надо, чтоб не только разбудить старину Бастера, но и напугать его до потери совести!
Мальчик осторожно потянул носом, пытаясь ощутить запах Белы Ковача, — но ничего особенного не почувствовал. Ну, у собак-то нюх, конечно, куда лучше, чем у людей. Особенно у старины Бастера.
Бела Ковач заметил, как Джонни покрутил головой, и спросил, словно защищаясь:
— Я ведь хорошо говорю по-английски, правда?
Джонни хотел было подразнить его немного, но затем честно признал:
— Ага, да. По правде хорошо.
— Мы уже почти год живем в Америке. Мы жили в Нью-Йорке. И еще папа учил меня английскому до того, как мы приехали — меня и маму.
Джонни успел уже как следует заинтересоваться первым в его жизни иностранцем.
— То есть твой отец англичанин?
— Нет, венгр. Сначала ему пришлось самому учиться. Долго. Но он сказал, что нам придется уехать, и лучше Америки нам места не найти. Мы привезли с собой несколько картин, и папа их продал, чтобы купить ферму.
— Он у тебя что, картины рисует?
— Это дедушка. Он в Венгрии считался знаменитым художником.
