— Погоди, Фредди, успокойся!
— Прощелыга!
— Это, вероятно, недоразумение.
— Он ведь видел квитанцию, разве нет? Он сам ее выписывал. Знаешь, почему он так себя ведет? Из-за того, что случилось. И еще, я теперь не могу здесь получить деньги по дорожным чекам. Мерзавцы!
— Ну, ну, Фредди, — мягкими движениями она отерла ему влажной губкой виски и шею.
— Никакой Фредди этого не потерпит! Я знаю, что сейчас сделаю. Я иду подавать жалобу в американское консульство.
— Это очень хорошая идея, но не сегодня, Фредди. Давай отдохнем немного. Мы слишком устали и переволновались. А завтра мы пойдем вместе. Возможно, в консульстве что-нибудь известно по поводу Кливленда.
Миссис Ричмонд была прервана срочным позывом своей болезни. Она вышла, но тотчас же вернулась.
— На двери туалета висит замок, — сказала она с округлившимися от ужаса глазами.
С трудом она начинала осознавать, что происходит.
Вечером, после скромного обеда из оливок, сэндвичей с сыром и инжира, миссис Ричмонд попыталась встретить козни судьбы с мужеством смирения.
— В конце концов, нам сильно повезло, что мы здесь. По крайней мере, мы живы. Мы можем благодарить Бога.
— Если бы на них сбросили бомбу двадцать лет назад, мы бы не оказались в этом положении. Разве я не говорил, что их нужно разбомбить?
— Да, дорогой. Но теперь уже ничего не изменишь. Старайся видеть во всем хорошую сторону, как я.
— Мерзкие красные.
Не осталось ни капли бурбона. Стояла ночь. На другом краю площади светящаяся реклама, расхваливающая сигареты Olympique Bleue (C'est mieux!)[4], мигала, как и каждую их ночь в Касабланке. Ничто, похоже, не было затронуто катастрофой, случившейся за океаном.
— У нас закончились конверты, — пожаловалась миссис Ричмонд. Она сидела над письмом к дочери.
Фред смотрел в окно, представляя, как это могло происходить: летящие самолеты, наверное, закрыли все небо. А в Индии и в Анголе продолжаются бои? Как выглядит сейчас Флорида? Он давно хотел выстроить атомное убежище во дворе их дома, но жена противилась. Не имеет смысла теперь выяснять, кто из них был прав.
— Который час? — спросила миссис Ричмонд, заводя будильник.
Он глянул на свои часы, которые всегда шли точно.
— Ровно одиннадцать.
Часы марки Accutron были подарены его родной компанией Iowa Mutual Life, когда он выходил на пенсию.
Со стороны набережных послышался нестройный гул, крики, стук метала о металл. Шум нарастал, и появилась голова процессии в лохмотьях, поднимавшейся по бульвару. Фред опустил жалюзи и продолжал наблюдать сквозь щели.
