Несколько рядов электронной аппаратуры, установленной в центре помещения, не выглядели очень впечатляюще.
— Космический корабль?
— Исключено, — ответил Уолтер. — Возможно, передатчик материи. Самое удобное средство быстрого перемещения в различные места.
Словно желая подтвердить предположение Уолтера, в окружении приборов неожиданно возник м-р Максимаст. Материализовался, наверное, будет более точным словом. Он сделал детям знак приблизиться.
Они подходили к нему один за другим. Он ставил их перед работающим аппаратом, и они исчезали.
Оставались только Уолтер, Линда и Чарли.
Потом только Уолтер и Чарли. Последний чувствовал, как растет паника юного негра, который вспоминал поэму, не известную Чарли, про десять маленьких индейцев.[3]
Наконец Уолтер остался один. Максимаст подозвал его жестом, но тот боялся: подобный страх должна испытывать душа перед Страшным судом. А ведь несколькими минутами ранее он собирался захватывать мир!
Максимаст адресовал ему другой жест, уже с нетерпением. Уолтер бросился к выходу, но лифтер перехватил его. Он отнес визжащего и пинающегося мальчика к Максимасту. Рядом с двумя роботами Уолтер выглядел совсем маленьким.
* * *
В ушах Чарли опять загудело.
Он оказался в центре похожей комнаты, наполненной детьми, но явно более чем ста двумя. Телепатическая сумятица в этом тесном пространстве была такой сильной, что он с трудом разбирал собственные мысли.
К нему подошли два незнакомых ребенка. Мальчик и девочка. Мальчик протянул руку, в то время как девочка плакала.
— Привет, — сказал Чарли, не очень понимая, чего от него ожидают. — Меня зовут Чарли.
— Естественно, — подумал мальчик, пожимая ему руку. — Мы все о тебе знаем. Я Грегорс, а это Бернис. Мы твои родители.
— Но как?..
Озадаченный Чарли сказал вслух:
— Я имею в виду… вы не выглядите старше меня.
Ответила ему Бернис, на английском, в котором чувствовался небольшой акцент.
— И тем не менее, мы старше. Твоему отцу двадцать четыре, а мне через несколько дней исполнится двадцать один.
— Но мне десять лет! Как…?
Его мать засмеялась, откровенно забавляясь.
— Мы созреваем очень рано, знаешь ли.
Чарли смутился.
Позади них раздался рев. То прибыл Уолтер Вагенкнехт. Двое детей (если их можно называть детьми), белая девочка и чернокожий мальчик, подошли к своему сыну.
В сознание Чарли закралось неприятное подозрение.
— Карлики! Вы карлики, а значит и я тоже.
Это было ужасно.
Грегорс откликнулся дружелюбной мыслью:
— В стране карликов всякий высокий человек был бы уродом.
