— Великий прорицатель Нострадамус предсказал конец России к исходу нынешнего века. И последнего царя назвал: Михаил Пятно. И сбылось бы его пророчество, кабы на страже России не стояли мы. Не сгинет наша держава, а вот царю дадим по шапке. Но бают сведущие люди: осознал он свою вину перед русской нацией и хочет ее искупить. Пущай, мы не против. Поставим его во главе дачно-строительного кооператива Общества старых охотнорядцев. А вот насчет Раили Максудовны — извини-подвинься. В клеточку пойдет на общих основаниях. В резервацию для малых народов.
Зал откликнулся дружной овацией. Недаром на Рижском рынке огромным спросом пользуется значок с надписью: «Я не люблю Раису».
Заявление Морошкина напомнило собравшимся об инициаторе переселения малых народов в наши отечественные резервации, писателе-демографе Николае Пичугине. Его захотели видеть и слышать: пусть доложит, подготовлен ли проект.
Председательствующий пригласил Пичугина на сцену. Этот молодой, застенчивый и на редкость исполнительный деятель, ведущий автор «Нашего сотрапезника» и «Молодой лейб-гвардии», никогда не садился в президиум, где ему было зарезервировано постоянное место. Некоторое время зал перекликался: «Пичугин!.. Коля… Николай Угодник!» (так прозвали его друзья за святую чистоту души). Никто не отзывался.
Невозможно было представить себе, чтобы Коля Пичугин, Николай Угодник, пропустил организационное собрание Центра. При его фанатичной ответственности он и полумертвый приполз бы сюда.
На сцену быстрым шагом, почти бегом, поднялся запозднившийся великий поэт и общественный деятель России Янис Шафигулин. Он сказал, глотая слезы:
— Не придет наш Николай Угодник!.. Никогда не придет!..
— Что с ним случилось? — сохраняя хладнокровие, спросил Председательствующий.
А случилось страшное. Пичугин пошел в зоопарк посмотреть, как обеспечивается изоляция диких зверей: клетки, рвы, вольеры. Это было нужно для разработки проекта. Осматривая клетку с орангутангом, он забыл об осторожности — никогда о себе не думал — и сунул голову между прутьями. Огромный злобный (все человекообразные обезьяны в старости становятся злы и опасны) самец оторвал ему голову.
Сообщение потрясло аудиторию. Крики ужаса, боли, бессильной ярости сотрясли кинозал ЦДЛ. Женщина упала в обморок, с другой случилась истерика. Ежик, припав к груди Ивана Сергеевича и обрывая ему лацканы пиджака, словно он был повинен в гибели Пичугина, плакала навзрыд.
