Вот он остановился — мы узнали Старкова, — снял варежку, зачерпнул с ветки снегу и отправил в рот. Двинулся дальше, с усилием выдирая ноги из глубокого снега.
Рябчик вылетел из-под снега, и треск его слабых крыльев показался оглушительным. Старков замер, огляделся и пошел дальше.
С другой стороны леса, навстречу Старкову, не соблюдая тишины, ломила группа охотников. Впереди, возвышаясь над всеми, — Великий князь в коротком ладном полушубке, меховых сапогах и треухе, в руках у него рогатина. На полшага отставая, идут егеря с дробовыми ружьями.
Старков видит и слышит охотников, хотя находится от них на значительном расстоянии, — в хрустально-чистом воздухе далеко видно и слышно.
— Вот здесь, — говорит старший егерь, указывая на сугроб под грудой валежника.
— Выгоняйте! — приказал Великий князь и вынул портсигар. — И сразу все — прочь!
— Ваше Высочество, — осмелился сказать старший егерь. — Больно здоров зверь. Его в одиночку не возьмешь.
Великий князь вынул папиросу, чуть размял в длинных, сухих пальцах, прикурил от золотой зажигалки и выпустил облачко дыма.
— Делайте, как вам сказано.
— Ваше Высочество, — мнется старший егерь. — Ее Высочество не велели пускать вас одного.
Послышался треск. Охотники дружно оглянулись.
Наступивший на ветку Старков едва успел распластаться на снегу.
— Отставить разговоры! — по-военному прикрикнул князь. — Подайте мне зверя, и все вон!
Егеря подчинились. Подошли к берлоге и стали тыкать туда рогатинами.
Великий князь спокойно курил.
Медведь не подавал признаков жизни.
— Выкурить его! — приказал Великий князь.
Егеря сварганили факел и, запалив, сунули в берлогу. Оттуда повалил дым, но зверь не появился, даже голоса не подал.
— Сдох он, что ли? — раздраженно сказал князь.
Отстранив егерей, он своей рогатиной прощупал берлогу.
— Да его там в помине нет, — сказал насмешливо. — Эх вы, растяпы! Упустили зверя.
— Третьего дни еще был, — сконфуженно произнес егерь. — Неужто проснулся и ушел? Тогда беда. Медведь-шатун — сатана леса.
Старков поднялся и, скрываясь за деревьями, кустами, где, пригибаясь, где чуть не ползком, стал пробираться к охотникам.
Новый близкий шум ударил по нервам. Он припал к земле.
Прямо на него — так показалось с испугу — пер огромный медведь. Он то ковылял на всех косых четырех, то вставал на задние лапы, издавая глухое, клокочущее рычание, с тоскливым, жалобным подвывом.
Ему по пути попался куст калины с пунцовыми ягодами. Голодный зверь начал объедать ягоды, затем вырвал куст из земли и стал пожирать ветви, смерзшиеся комья снега, корни с землей.
