– Нравится? – вкрадчиво спрашивает ее Молли.
– Немного.
– Он изменился. – Молли осторожно выкладывает рисунки, продолжая наблюдать за реакцией Кэрролл. Обращает ее внимание на изменения в лице на стеклянной глади окна, возле которого стоит безликая женщина. – Что-то не так?
– Что?
– Эти рисунки. Ты так смотришь на них…
– Ничего, – Кэрролл пытливо поджимает губы. – Просто…
– Просто… – Молли боится даже дышать.
– Это ведь ты нарисовала?
– Да.
– И эта женщина…
– Это тоже я.
– Я так и подумала.
– Правда? – Молли в ярости сжимает руки.
«Это ты! Ты! Ты! – кричит она в своей голове. – Ты, а не я! Слышишь?!»
– Я тоже иногда этого боюсь, – говорит Кэрролл, не замечая ее гнева.
– Боишься чего?
– Забеременеть, – она снова глуповато улыбается.
«Нелепая дура! Кого она хочет обмануть?!»
– Мне кажется, это уничтожит все, во что я верю.
– Во что ты веришь? – Молли снова смотрит на рисунки Кузы.
– Все, что я делала. Вся моя жизнь, – Кэрролл оборачивается. Смотрит на Молли голубыми глазами. – У тебя нет вина?
– Что?
– Красного вина? – она смущенно опускает голову. – Раз уж ты знаешь о том, что было в библиотеке, то, думаю, не осудишь и за это.
Чертово любовное гнездышко Кауфмана. Молли приводит сюда Кэрролл, все еще надеясь разглядеть за этими родными голубыми глазами сознание Кузы.
– Если ты кому-то и должна здесь нравиться, то это он, – говорит Молли.
Они сидят на мягком диване и ждут. Розовые подушки пахнут фимиамом. На столе в плоских чашах лежат виноград и персики. Тяжелые голубые шторы скрывают окно. Пара гладкошерстных кошек нежится на клетчатых пуфиках.
– Он гомосексуалист? – спрашивает Кэрролл.
– Смутил розовый цвет? – вкрадчиво спрашивает Молли.
– Кошки.
– Что?
– Если мужчина может позволить себе собаку, то он заводит собаку, – Кэрролл тяжело вздыхает. – А кошек обычно заводят женщины и гомосексуалисты.
– Так у тебя были кошки?
– У меня был Хак, – она заставляет себя улыбнуться. Смотрит на старые часы, висящие на стене. – Кауфман всегда опаздывает?
– Не знаю, – Молли вспоминает рисунки. Вспоминает купидона. Вспоминает все, что может помочь, но в голове пустота. – Он не всегда был гомосексуалистом, – говорит она.
– Не всегда?
– Когда-то он был влюблен. В женщину, – Молли вглядывается в голубые глаза Кэрролл. Ничего. Никаких намеков на воспоминания. – В Кузу.
– В Кузу? – Кэрролл хмурится. – Ты хочешь сказать…
– В меня, – слово дается с трудом.
– И ты…
– И мне не всегда нравились женщины. – Тишина и напряжение начинают действовать на нервы.
