— Я Чистопрудных завсегда бью.
— Постой, — остановил его я. — Бить-то бьешь, а на пруд ты пойти можешь?
Кукуруза хитро улыбнулся:
— Что я, рыжий? Побьют…
— А ведь охота рыбки подергать, купнуться?
— Факт, охота!
— А раз охота, набирай отряд. Мы им партизанскую войну объявим. Тебя назначаем командиром бригады.
— Командиром! — во весь рот ухмыльнулся Кукуруза. — Командиром — это можно…
Весть о том, что могучий Кукуруза примкнул к нашему движению и сам ведет полки, с быстротой ветра облетела весь двор. В нас верили, как в организаторов, но лучшей гарантией успеха являлись для всех крепкие кулаки нашего богатыря. Мы быстро составили ударную группу в составе пятнадцати человек. Почетным командиром был поставлен Кукуруза, но если б группе пришлось вступить в открытый бой, подлинным руководителем стал бы назначенный к нему комиссаром Портос. Дело в том, что мы вовсе не рассчитывали сломить чистопрудных силой. Побей мы их хоть дважды, все равно мы не гарантированы от того, что они вернутся к прежним повадкам. И группу бойцов мы думали использовать только на самый худой конец. Дело было уже к лету. В намеченный день мы запаслись удочками и отправились на Чистые пруды.
Приближаясь к Покровским воротам, мы обнаружили, что кроме пятнадцати бойцов за нами следуют еще десятка два сочувствующих; не рискуя принять непосредственное участие в боевых действиях, они не прочь были насладиться плодами победы, если таковую дарует нам небо.
Не доходя до Чистых прудов, наш отряд рассредоточился, чтобы скрыто занять оборону в районе кинотеатра «Колизей». Мы же четверо, с удочками на плечах, двинулись к пруду. На скосах водоема — зеленая трава. Вода голубая, чистая, посередке, где рябь, то и дело короткие взбрызги — караси выпрыгивают из воды в погоне за мошкарой. Нигде не чувствуется приход лета так ясно и радостно, как близ воды.
На зеленом откосе, с удочками в руках, нежились под лучами нежаркого апрельского солнца Чистопрудные рыболовы. Самое лучшее место для ловли было у разрушенных мостков. Там, под навесом липовых ветвей, в тенистой заводи, клевало особенно хорошо.
Мы перелезли через ограду и подошли к теплушке. Шесть или семь Чистопрудных внимательно следили за поплавками, покуривая «Басму» и тихонько переругиваясь. Был среди них и наш знакомец Гулька. Рядом с ним стояло ведерко, где между черными запятыми пиявок плескался настоящий живой карась.
— А ну-ка подвинься, браток! — сказал Колька, разворачивая леску.
