— Я привел тебе рассказы обитателей островов и пустынь, чтобы сделать некоторый вывод относительно происхождения двух рассказов Пятикнижия о сотворении мира.
Первый рассказ книги «Бытие» возник у людей, живших в окружении больших масс воды — на островах или у берега моря, второй рассказ — у людей, живших в степи или пустыне. Но люди не живут постоянно на одном месте. Вместе с людьми кочуют их легенды. На новое место пришельцы приносят с собой легенды и узнают, перенимают легенды старожилов. Легенды, созданные в одном месте, переплетаются с легендами другого места, и получается часто такая смесь, в которой один элемент не клеится с. другим, одна часть противоречит другой. Вот такая смесь и получилась в библейских рассказах о сотворении вселенной. Здесь смешаны два рассказа двух разных племен из разных мест, у которых были разные боги. Не только рассказы двух глав Библии отличаются друг от друга, но и боги, о которых говорится в этих рассказах, разные.
— Как разные?
— В первом рассказе бог именуется «Элогим», что, собственно, означает «боги», (элога — бог, элогим — боги); во втором рассказе бог именуется «Ягве».
— Я не могу ничего противопоставить твоим логичным соображениям, Соломон. Я к этому не подготовлен. Я не противник науки. Разумный человек не может быть против науки. Но я верю. Верю в бога, верю в Тору. А по-твоему, Библия не имеет никакого исторического значения? Одни сказки?
— Я этого не говорил. Я, да и все марксисты, никак не отрицаем исторического значения этих литературных памятников. Но ведь это вовсе не значит, что нужно признать божественным содержание этих книг, а описываемые в них легенды — историческими фактами. Эти книги многое говорят нам о быте и нравах наших далеких предков. Они свидетельствуют об экономических и политических порядках, которые господствовали в те далекие времена. А такими творениями человеческого духа, такими художественными произведениями, как «Песнь песней», мы восхищаемся и ставим их наравне с «Илиадой» или «Одиссеей».
— Ты говоришь: творение человеческого духа; значит, ты все-таки признаешь существование души?
— Отнюдь нет.
— Ты же сам говоришь: человеческий дух.
— Наличие душевной деятельности вовсе не означает наличия души, существующей вне тела и независимо от тела.
— Хорошо. Отложим пока этот вопрос, хотя у меня есть одно соображение, которое я хотел бы высказать тебе. Но пока отложим вопрос о душе. Поговорим о нем потом, по душам. Я хотел бы продолжить разговор о значении Библии.
