— А люк открыт? — машинально спросил я его, когда мы подошли к ступенькам, ведущим на кладбище.
— Откуда знаешь? — остановился он.
— Про что?
— Про люк?
— Так… в кинофильмах в каждом подземном ходе — люк на люке, — нашелся я. — Так уж принято.
— Традицию не нарушаем, — снова заважничал Король.
Мы поднялись по ступенькам, и он открыл люк.
Попав на кладбище, я спросил самым жутким голосом:
— Уж не на кладбище ли мы? Ой, как страшно! — и изобразил сильную дрожь всем телом.
— Не трусь, — озабоченно сказал Король.
Ему, видимо, не давала покоя мысль: что скажут «те» за его самовольство? Привел меня без спроса в самое логово!
Мы подошли к сторожке, где одиноко светилось зашторенное оконце.
Король трижды постучал по стеклу условленным стуком. Немного погодя открылась дверь.
— Виктор? Входи, — пригласил мужской голос.
— Я не один, — напряженно сказал Король.
— Кто там с тобой? — с беспокойством спросил незнакомец.
— Товарищ. Я о нем Сашке говорил, — подойдя к незнакомцу, громко зашептал Король.
— Пусть здесь подождет, — оборвал незнакомец. И они скрылись за дверью.
Я ждал. По шторам мелькали тени, глухо и неотчетливо бубнили голоса. Затем смолкли.
Дверь снова открылась.
— Заходи, — сказал незнакомец.
Пройдя вслед за ним через темную переднюю, я очутился в освещенной комнате. За круглым старинным столом перед электрическим самоваром сидели и пили чай Сашка, Король и Сашкин дядька из «Фотографии» на базаре.
Мой спутник оказался худощавым, невысоким мужчиной лет сорока пяти с быстрыми серыми глазами и редкими волосами, зачесанными назад. Он приветливо улыбался мне, гостеприимным жестом приглашая за стол:
— Милости прошу к нашему шалашу. И поздний гость — радость в доме.
Я сел за стол. Сашкин дядька налил мне чаю.
— Он все знает? — быстро взглянул на Короля хозяин.
— Не все, конечно… — сдержанно ответил Король. — Я ему в принципе объяснил.
— И ладушки. — Хозяин закурил едкую сигарету «Памир».
— Ты с ним повежливей, Федотыч. Сын директора сахзавода, — подал голос Сашка. — Как-никак…
— Директор тоже на зарплате, — заблеял противным смешком Сашкин дядька.
— Что-нибудь купить надумал? — поглядывая на меня, дымил хозяин Федотыч.
— Надумал. — Я глотнул чаю.
— Велосипед?
— «Жигули».
Все засмеялись, кроме Федотыча.
— Напрасно, — обернулся он к компании. — Лет до восемнадцати накопит, если стараться будет. — Он ласково спросил: — Будешь стараться?
— Чего тут такого? Подумаешь, пластинки! — Затем я притворился испуганным: — А никто не узнает?
