— Надо было его удержать! Я же хотел сказать ему, что на сегодня нам будет достаточно и сушеного мяса. Ну почему я не сделал этого?! А теперь он произвел такой переполох! Какой бы враг ни оказался в окрестностях, он легко нас найдет!
Мы собрали тополиного сушняка и разожгли костер. Бесстрашный вернулся с ребрами добытого им белохвостого оленя, покрытыми толстым слоем жира. Он так гордился своей удачной охотой на такое жирное животное, что Питамакан не стал ничего говорить о ее возможных последствиях. Мы зажарили ребра на костре, плотно поели, напились сами, напоили коней и отъехали для ночевки на некоторое расстояние на равнину. Когда мы покидали долину реки, уже стемнело.
После того как лошади были расседланы и привязаны к колышкам, Питамакан объявил, что мы должны дежурить всю ночь. Бесстрашный стал было возражать. Мы ведь отъехали от костра в темноте и теперь можем спать всю ночь в полной безопасности, говорил он. Но Питамакан был непреклонен, а я встал на его сторону. В итоге было решено, что Бесстрашный заступает на первое дежурство, а я сменю его вскоре после полуночи.
Мы с Питамаканом расстелили свои капоты, улеглись на них, накрылись одеялами и почти сразу же заснули. Когда был решен порядок дежурства, я внутренне настроился на то, что буду поднят около полуночи. Поэтому именно в нужное время я и проснулся. Взглянув на Семерых, я удивился, что Бесстрашный мешкает с моим подъемом. Я сел и в тусклом свете звезд увидел, что он распластался на земле: лежит на животе, а голова покоится на его скрещенных руках. По его глубокому дыханию я понял, что он сладко спит.
И как раз в это время лошадь, привязанная к нам ближе всего, — моя лошадь — пронзительно заржала. Я хорошо знал значение такого ржания — жеребец подает знак своим кобылам, которые или ушли от него или уходят! Так же восприняли это тут же проснувшийся и вскочивший на ноги Бесстрашный и Питамакан, немедленно оказавшийся рядом со мной с ружьем в руках.
— Где-то рядом враги! — воскликнул Питамакан.
Мой конь снова заржал, кружась на своей натянутой веревке. На этот раз он добился ответного ржания одной из кобыл. Звук донесся с севера, и тут же мы услышали характерный топот двух лошадей — так кони пускаются вскачь, когда их неистово нахлестывают всадники. Звук доносился до нас все слабее и слабее и наконец совсем стих. Бесстрашный застонал. Он бил себя в грудь:
— Это моя вина! Я заснул! Как я мог заснуть?! — причитал он.
