Кризис представлялся серьезным. Мир должен измениться.
Ему необходимо измениться.
Но если повторять одни и те же ошибки, мы не сможем его изменить. Нынешний кризис затронул пока финансовый сектор, но скоро он выскочит на улицы, скоро коснется каждого из прохожих, за которыми Филипп ежедневно наблюдал из окна. Миру необходимо, чтобы люди взглянули на все вокруг с другой колокольни. Люди должны вновь обрести доверие к экономике, которая работает на них. Работает на то, чтобы у них была достойная и при этом прилично оплачиваемая работа. Для всех, а не только для кучки избранных, которые наживаются за счет тех, кто на них горбатится.
Кризис не победишь скидками и распродажами. Настало время, когда смелость, благородство, готовность пойти на риск способны перевернуть мир, сделать его человечнее.
Но прежде всего — Филипп это точно знал — должно вернуться доверие.
Доверие, вздохнул он, глядя на фотографию Александра на своем столе.
Нам всем нужно во что-то верить, безусловно доверять, знать, что мы можем все отдать проекту, предприятию, мужчине или женщине. Тогда мы чувствуем свою силу. Бьем себя в грудь и готовы бросить вызов миру.
Но стоит усомниться…
Когда появляется сомнение, рождается страх. Колебания, разброд, шатания.
Когда появляется сомнение, мы уже ничего не знаем наверняка. Ни в чем больше не уверены.
Внезапно появляются непреодолимые обстоятельства, на которые прежде никто не обращал внимания.
Вопросы, которые не следует себе задавать и которые тем не менее возникают.
И эти вопросы внезапно подрывают устои существования, выбивают почву из-под ног.
«Я действительно люблю искусство или просто спекулирую картинами?» — спрашивал он себя этим утром, бреясь перед зеркалом и слушая радио, которое сообщало, что единственной рекордной цифрой на последнем аукционе в Лондоне было число непроданных картин.
Филипп с детства что-то коллекционировал. Начал с марок и спичечных коробков, собирал и открытки. А однажды они с родителями зашли в Риме в маленькую церковь — Сан Луиджи деи Франчези.
Там было холодно и мрачно. Выщербленная лестница перед входом осыпалась под ногами. У входа сидел нищий, протягивая к ним скрюченную руку.
Филипп отпустил мамину руку и зашел бесшумно и осторожно — так волк ступает на след.
Словно знал, что ему предстоит чудесная встреча…
И явиться на встречу он должен один.
Он заметил картину, висевшую в маленькой часовенке слева от входа. Подошел и внезапно перестал понимать — то ли он входит прямо в картину, то ли, наоборот, она вплывает в его душу. Сон это или реальность? Так он и стоял, словно громом пораженный, затаив дыхание следил за игрой светотени, за переливами красок. Караваджо. «Призвание апостола Матфея». Он был потрясен: картина словно излучала свет. Мальчик был так невероятно счастлив, что боялся шелохнуться, чтобы не спугнуть очарование.
