— Нет, я не имею в виду эту ситуацию. Тут ты совершенно прав. Это просто напомнило мне, как я в тебя влюбилась. И почему.
Прижав руку к своему томящемуся нутру, он мрачно смотрел, как она поднимается по лестнице, и бормотал:
— Вот спасибо тебе, теперь я точно не усну.
Ванесса лежала в кровати Брэди под его одеялом. В ногах у нее, тихо посапывая, спал Конг. Ванесса не спала. Она лежала, глядя в густую темноту, какая бывает ночью только за городом.
А что, если бы он согласился? Отчасти ей этого хотелось. Разве все эти годы она не ждала тех чувств, которые только он мог ей дать? И все же с ее стороны предлагать себя ему было безрассудно, опрометчиво, это противоречило инстинкту самосохранения.
Совсем недавно она спаслась, можно сказать, бегством, когда он хотел с ней переспать. Не глупо ли было явиться к нему после этого на грани нервного срыва и требовать того же? Абсолютно глупо. С ним она всегда теряла всякую способность соображать. Ей отказывал здравый смысл. Теперь она лежала в его кровати одна, мучаясь бессонницей, потому что он понял ее лучше, чем она могла себя понять. За все годы своих странствий ни один из ее знакомых мужчин так и не сумел отпереть запоров, за которыми она держала собственные чувства.
А Брэди сумел. И что ей теперь с этим делать?
Она была уверена — почти уверена, — что, если ничего не изменится, она безболезненно уедет отсюда, когда будет готова. Нужно только думать о нем как о друге — о друге, который иногда бывает несносен, — и она, отдохнув, со спокойной душой продолжит свою карьеру. Но стоит им раз переспать — первый и единственный раз в ее жизни, — и воспоминания об этом будут преследовать ее до конца дней. Было еще одно обстоятельство, которое осложняло все дело: она не хотела причинять ему боль. Ни за что. Как бы глубоки ни были порой ее гнев на него и обида. Она знала, каково жить с такой болью — изводящей и ноющей, — когда понимаешь, что на тебя наплевали и забыли. Нет, она не хотела этого для Брэди. Раз он по доброте душевной приютил ее на время у себя в доме, она отплатит ему за доброту тем, что будет держаться от него на почтительном расстоянии.
Нет, мрачно думала Ванесса, они не станут любовниками. У нее вообще не будет любовников. Ее мать завела любовника и разрушила тем самым три жизни. Ванесса знала, что отец никогда не был счастлив. Он был одержим, это да. Одержим карьерой своей дочери. И ожесточен до ужаса. Он не простил своей жене измены. Мало того, что он не позволил им переписываться, Ванесса не могла припомнить случая, чтобы он вообще вспоминал о матери, произносил ее имя.
