— Вы все еще верите, что этот человек работает на благо Родины? — удивился я.
— Не мог же он быть сорок лет коммунистом, влезть на самый верх иерархической лестницы — и в одночасье переродиться?
— История знает немало подобных примеров.
— Да уж, иуд она наплодила, — согласился Изотов. — У вас деньги-то наличные есть, голодранцы?
Захар достал из портмоне пятьсот долларов. Я порылся в своих карманах и добыл столько же.
— Я про рубли спрашиваю, — уточнил Изотов. — Это не деньги, это валюта.
— А, — первым сообразил Захар и вынул из того же портмоне десяток фиолетовых четвертаков, что обменяли мы в Шереметьево. У меня было три сотенных, полученных там же.
— Пятьсот рублей на две недели? — Валентин Аркадьевич тяжело вздохнул. — Все-таки бестолковые вы оба. Отдохнула на вас мать-природа.
Он подошел к книжной полке, достал какую-то книжку и, раскрыв ее, высыпал на стол ворох купюр. Среди денег там появлялись какие-то непохожие на рубли бумажки.
— Что это такое?
— Чеки Внешторгбанка, — ответил Изотов, собирая их в кучку. — Когда получил их для покупок в «Березке», подумал — зачем сейчас приобретать что-то, если лет через пять товар будет поновее да поинтереснее? Вот, отложил.
— В следующем году «Березки» по всей стране закроют. Купите лучше новый телевизор сейчас, — посоветовал я. — Или холодильник — что там в этих магазинах есть? Скоро ничего не будет. Тратьте все. А то выйдет, что вы зря работали, зарабатывая эти фантики.
— Спасибо, — поблагодарил Изотов. — Вот вам тысяча рублей, потом отдадите при случае.
Мы поговорили еще полчаса и стали собираться — поезд не стал бы нас ждать. Валентин Аркадьевич пригласил заходить на обратном пути. Но и без приглашения мы собирались это сделать.
Закупившись «монгольскими» подарками, мы поехали на площадь трех вокзалов.
Дорога через заснеженную страну на поезде — то еще удовольствие: тыдык-тыдык, тыдык-тыдык, за окном белая пелена, в щели иногда ощутимо дует с улицы, проводник — золотозубый узбек, напихивающий в купе по шесть человек. Впрочем, этого и стоило ожидать от поезда Москва — Ташкент, на который нас угораздило взять билеты. Мы смогли отстоять свое купе от злобных поползновений хитрозадого хлопкороба — помогли американские документы, но выходить в коридор лишний раз остерегались. Казалось, что весь Узбекистан едет в этом вагоне.
— Интересно, если они все здесь, то кто остался в Ташкенте? — спросил я у покрытой снегом равнины за окном.
Малая родина встретила нас оттепелью — часто капало с крыш, на дорогах машины устроили жуткое месиво из грязи и снега, прямо возле вокзала кто-то поставил двухметрового снеговика, сейчас перекошенного и лишившегося одной из «рук».
