Но если ничего подобного еще нет, то…
Глядя на прекрасные черные свечи, усеявшие графики бумаг практически всех эмитентов, я спросил Захара:
— Мы сможем открыть банк?
Захар едва не поперхнулся своим виски:
— Гм… банк? А зачем нам банк?
— Хороший банк, Зак, это пропуск в мир больших денег. Если хочешь, чтобы с тобой считались — тебе нужен банк. Не большой автозавод, не нефтяные пласты, не полеты в космос, не какой-нибудь хэдж-фонд. Только банк. Пока у тебя нет банка, ты тот, кого доят, когда у тебя появляется банк, ты становишься тем, кто доит. Да и растущий объем наших операций не дает мне покоя. Это, конечно, хорошо, что нас пока не вычислили. Но такой момент наступит обязательно. И если к тому времени мы не будем «слишком большими, чтобы рухнуть», нас сожрут с потрохами. А имея банк, мы сможем какое-то время поторговаться, и если и уступить, то не очень много. Опять же, это солидно расширит наши возможности.
Вот сам посуди — сейчас азиатские биржи закрылись, а деньги мы с них еле успели выдернуть, чтобы успеть к открытию американских. А был бы у нас банк с филиалами повсюду — это была бы рядовая операция, без всех этих хитрых заморочек. Сидели бы там люди, зарабатывали бы деньги, и никто не сказал бы нам плохого слова. Да и пора нам уже задуматься о том, как размещать капитал после того, как…
Захар задумался минут на двадцать.
— Знаешь, что-то в этом есть, — ответил он, опять прикладываясь к бурбону. — Только не один банк, а три, чтобы можно было гонять бумаги между своими. И еще небольшую региональную биржу. Где-нибудь на Филлипинах.
— Ты наконец-то начинаешь думать! — похвалил я друга. — Но все нужно делать последовательно. Сейчас, если мы все правильно просчитали, общий доход от наших эволюций составит миллиардов двадцать пять — двадцать семь. Представляю себе глаза наших брокеров. Какой там Сорос с миллиардом фунтов за день!
— Сорос — это который из лондонского Квантума? А что с ним такое?
— Через пять лет без одного месяца — в сентябре 1992 — обвалится английский фунт. Винить в этом будут несчастного венгра, якобы заработавшего на этом движении миллиард то ли фунтов, то ли долларов. Но это все лабуда. Реклама и самопиар. Люди любят громкие слова, страшные подробности и прочую белиберду. Там на самом деле история длинная. И началась она, как ни странно, с развала Советского Союза, объединения Германии, действий немецкого Бундесбанка, не пожелавшего снижать учетные ставки — они боролись таким образом с инфляцией. Фунт будет падать две недели, даже почти три — а не только в «черную среду». И пятью ярдами фунтов, что будут в тот момент у Квантума, его так низко не уронить. Кстати, гораздо динамичнее фунт падал не против немецкой марки, в которой сидел Сорос, а против доллара, где никакого Квантума не было. Там многие погрели руки. И больше всех — американские и английские банки. Но главным героем и виновником назначили венгерского еврея. Да и то верно: настоящие деньги любят тишину.
