Когда заходит речь об убийстве, в первую очередь — себе подобных, практически любой человек ощущает чувство внутреннего протеста. Если внимательно прислушаться к себе, можно достаточно легко уловить его биение. Внутренний контролер, совесть, всегда правильно ориентирует в подобных ситуациях. Каждый через неё может перешагнуть, но каждый должен знать, что ничем хорошим это не закончится.
Сабуро Сакаи «Самурай»: «...Выстрелов не последовало. Пушки противника молчали. Не верилось, что это происходит на самом деле. Скорость упала и вскоре наши самолёты уже летели крылом к крылу. Я открыл окно кабины и выглянул. Сквозь фонарь кабины истребителя противника я смог рассмотреть пилота. Это был крупный мужчина с круглым лицом. Вопреки моим предположениям он оказался совсем не молодым.
Несколько секунд мы летели рядом в этом странном строю, не отрывая друг от друга глаз. Истребителю противника сильно досталось. Крылья и фюзеляж были покрыты пробоинами. Обшивка руля поворота исчезла, металлические шпангоуты торчали как рёбра у скелета. Теперь я понял, почему пилот летел по прямой и не открывал огонь. Правое плечо у него было в крови, и пятно крови расплывалось по груди. Казалось невероятным, что его самолёт ещё держится в воздухе.
Пора было что-то решать. Но я не мог хладнокровно убить человека. Получив ранение, он оказался беспомощным, а его самолёт превратился в развалину. Я поднял левую руку, погрозил ему кулаком и крикнул, чтобы он сражался. Американец встревожился, с трудом поднял руку и слабо помахал мне.
Столь странных чувств я ещё не испытывал. Я убил много американцев в воздушных боях, но сейчас я впервые видел человека, который слабел у меня на глазах от нанесённых ему ран. Я никак не мог решиться положить конец его мучениям. Глупо, конечно, было так думать. Пусть и раненый, но он был моим врагом, едва не убившим трёх моих товарищей всего несколько минут назад. Но у меня не поднималась рука прикончить его. Мне нужен был самолёт, а не лётчик.
Я снизился и снова зашёл ему в хвост. Американец, видимо собрав остаток сил, пошёл вверх, в попытке выполнить петлю. Этого то я и ждал. Нос его самолёта оказался вверху. Я тщательно прицелился в двигатель и слегка надавил на гашетку. Моментально из двигателя вырвались языки пламени и дыма. «Уайлдкет» опрокинулся на крыло, а пилот выпрыгнул с парашютом. Далеко подо мной, прямо над побережьем Гвадалканала, парашют раскрылся. Лётчик не держался за стропы, его обмякшее тело мешком висело под куполом. В последний раз, когда я его видел, он медленно приближался к берегу...»
