Но самый замечательный реликт черни — липа сибирская. Та самая, которой в других таежных зонах когда-то пришлось отступить перед злыми морозами. Где-то на южном Салаире, в Горной Шории сохранилось чудо — целые липовые острова.
Чернь замечательна и животными. Старожил и знаток здешних мест, егерь Г. Дараев по объеденным лапкам пихты учил меня узнавать зимние стоянки лосей. Издали наблюдали мы за молодой лисою, выжившей из норы сурка. Рассказал он, как недавно имел удовольствие держать в руках еще беспомощных барсучат. Теперь — новая забота: появились волки.
У путешествия по малой реке — свои прелести. Шум порогов не заглушает пения птиц. Меньше борешься с течением и водоворотами, больше видишь и слышишь.
От Мочиг до Петеней река Бердь не тронута человеком. Справа — болотины. Слева — крутизна сопок. Время от времени подходят они вплотную к реке, и мы убеждаемся, что по этим густо заросшим пихтою и осиною крутым склонам не только человеку — зверю трудно пройти. И вспомнилось, что в черневую тайгу без топора не ходят.
На берегу, в кустах, играет, не обращая на нас внимания, полосатый бурундучок, дорогу нашу поспешно пересекает, во всю разбрызгивая крыльями воду, выводок удивительно маленьких для августа утят. А утка тем временем пытается манить нас за собой вниз по течению, отвлекая внимание от выводка.
Порою Бердь становится зеленым коридором каких-нибудь пяти метров ширины. И лоцманом служит нам переливающийся сине-зелеными тонами зимородок. Отлетит метров на тридцать вперед и ждет нашего приближения. Мы делаем вид, что не замечаем его. Но он все равно осторожничает. Еще издали недоверчиво смотрит в нашу сторону.
В притоках Берди водится выдра, охотится за хариусом и иной рыбешкой. Местный лесник утверждал, что не одна рыбья мелочь обитает в Берди. Есть будто бы и двухметровые щуки. Сначала не верил ему, а как промерил плесы шестом и оказалось, что до дна он не достает, подумал: может, и водятся здесь щуки-гиганты.
Осенью заросли Салаира привлекают немало любителей собирать ягоды. И на всех хватило бы, да трудность в том, как до ягоды добраться. Каждый шаг стоит великих усилий. Перелезать через поваленное дерево — все равно что пытаться стать акробатом. Сапог то оказывается накрепко опутанным ветками кустарника и стеблями прошлогодней травы, то внезапно проваливается в яму. Сломать здесь ногу — пара пустяков, а тогда уж и с места не сдвинешься.
Вот почему дикую ягоду собирают пока в основном вблизи дорог. Сколько ее остается в глуби таежных массивов — занимает ботаников-ресурсоведов. И для сибиряка, испытывающего недостаток витаминов, это не безразлично.