Впереди снова открылся ровный участок спуска, метров пятьдесят.
Аскеты обращались со своими плащами лихо, этот спуск для них не первый и не последний. Обогнув скальный выступ и попрыгав на меховушки, желтолицые понеслись дальше – снежная пыль за ними взвилась смерчиками. На бегу разворачиваю плащ, мехом по ходу движения, бросаю на снег и, выставив руки, падаю на него лицом вперед. Дикоша увесистой тушкой приземляется мне на спину, вдавив между лопаток меч. Идея поиграть в «ослика» моя, поэтому терплю, главное, чтобы питомцы не отстали. Быстрый набор скорости сопровождает скрипучий шелест снега. Ветер набрасывается с удвоенной силой, белые «мошки» секут задубевшие скулы, заставляя болезненно щурить глаза. Четверка аскетов впереди, не снижая скорости, темными снарядами на светлом фоне один за другим ныряют в желоб между бугрящимися, словно два гигантских клыка, скалами. Движение ускоряется, а в сознание лезут непрошенные образы из старого «Ледникового периода», где мультяшные герои сломя голову носились по ледяным пещерам… Как бы и в самом деле шею не свернуть.
Каменная стенка справа надвигается и проносится так близко, что сердце уходит в пятки – едва не разодрал плечо в клочья, если не чего похуже. Импровизированные «сани» ввинчиваются в стремительно сужающийся проход и пробкой выскакивают из него на открытый простор. И тут с радостью вижу, что путешествие подошло к концу. Достигнув долины, аскеты уже закончили движение, живо вскочили, отряхнули плащи и накинули на себя.
Дикоша ловко соскакивает со спины, радостно ворчит, отражая мои эмоции, несется рядом. Избавившись от ноши, быстро разворачиваюсь на меховушке ногами вниз, уже почти привычно вбиваю пятки в снег. Трачу лишь пару секунд, чтобы оглянуться и оценить проделанный путь. Снегопад уже прекратился полностью, видимость очистилась, но крепость с такого расстояния едва различима – темное пятно неопределенный очертаний, которое легко можно спутать со скалами, драконьими зубами усеивающими склон до самой вершины. Полукилометровый спуск с горы в долину оказался испытанием для души и тела, но я справился.
Бросаю озабоченный взгляд на питомцев. Фурия в порядке, а вот Кроха, вцепившись в шерсть дикоши, выглядит измученной. Тепла у нее все меньше, овеваемое ледяным ветром обнаженное тельце едва светится, крылья потускнели и почти невидимы – на них тоже уже не хватает магии. Хоть Кроха и волшебное существо, а пределы выносливости есть и у нее. Я осторожно снимаю фейри с загривка встревоженно фыркающей Фурии, тоже отлично чувствующей состояние крохотной наездницы, и возвращаю на законное место – под куртку. Как только представится подходящий момент, нужно озаботься и смастерить внутренние карманы, чтобы Крохе было прятаться удобнее – а то сползает на живот, к ремню. Но все лучше, чем на открытом воздухе...
