— Я-то ее всегда любил! — проговорил Морозов и страдальчески сморщился, однако тут же взял себя в руки и продолжил: — Первое время мы хорошо с ней жили, дружно. Пока не случился выкидыш. Из-за него она стала нервная. Покрикивать стала на меня, чего до этого никогда не бывало. Ну, может, когда и за дело, а больше так… Очень уж ей ребеночка хотелось…
— Давно это случилось у нее?
— В марте прошлого года.
— А с Петряковым когда она познакомилась?
— Я так понимаю, в середине ноября.
— До ее признания у вас были на этот счет подозрения?
— Нет, не было.
— Она что, не отлучалась тогда из дома?
— Нет. С работы возвращалась в обычное время.
— А в выходные не уходила?
— Нет. Они познакомились, а потом долго не встречались. Когда опять встретились, Оля почти сразу сказала мне, что с Петряковым у нее… Что, в общем, будет с ним видеться…
— И как вы отнеслись к ее признанию?
— Переживал, ясное дело. И стыдил ее.
— Как Ольга Степановна реагировала на ваши увещевания?
— Сам, дескать, виноват. Не захотел понять. А Петряков, дескать, понял… Ну ясно, как… понял…
— Она что, все это время, до исчезновения, ходила к нему?
— Ну да!
— И вытерпели?
— А что я мог? Делал вид, что ничего не замечаю.
— Это как же так? — удивился Бородин. — Ваша жена возвращается Бог знает когда от любовника, а вы делаете вид…
— Когда и вовсе ночевать не приходила, — Морозов тяжело вздохнул.
— И вы ничего?
— Нет.
— Да как же так?! Почему?
— А что бы это изменило?
— Спали-то как? Вместе?
— Нет.
— Стирка, готовка?
— Когда бывала дома, то и постирает. И приготовит.
— Это у вас который брак?
— Второй.
— Дети от первого брака были?
— Сын и дочь.
Страничка «Дети» в паспорте Морозовой была чистой.
— А Ольга Степановна раньше была замужем?
— Нет.
Бородин перечитал запись беседы, которая вся уместилась на полутора страницах. Одну фразу, морща лоб, перечитывал особенно долго. Запоздало вспомнил, спохватился:
— Что за разговоры были у вас с женой перед тем, как она сообщила вам о своей связи с Петряковым?
Морозов насупил брови:
— Я уже не помню в точности…
С каждой фразой допроса Сергея не покидало чувство, что он беседует не с земным человеком, а с инопланетянином, у которого и кровь другая, и чувства, совсем не похожие на наши, земные. Он не знал, какой вопрос задать, о чем спросить своего собеседника. «Черт его знает, чурка какая-то, а не человек!» Но не мог, не имел права сказать вот так прямо, в лоб. Поэтому, вчитавшись в протокол допроса, спросил:
— Вот я записал с ваших слов:
