— Заодно и отобедали… — проворчал рыцарь, но руку с меча убрал. Очень уж бесхитростный взгляд был у парнишки. А на лице такое простодушие, что даже мне захотелось проверить, на месте ли кошелек.
— Господин рыцарь, вы ж моего Степана видите. Если его вовремя не покормить, себе дороже встанет. Но вы не сомневайтесь. Как по рукам ударим, за съеденные харчи все до пфеннига возместим. Порядок чтим. Не разбойники какие-нибудь, а честные грабители. В колодец, из которого пьем, плевать не приучены…
— Не разбойники, сказываешь… — крестоносец внимательно глядел на меня. — Какой-то молчаливый твой Степан.
— Так он с рождения немой… И умом скорбен. Только пару слов и понимает. Как пес… И такой же преданный.
— При его силище, особого ума и не надо… — тевтонец, сам того не подозревая, родил пословицу, дожившую и до моего времени. — А преданность — не порок, а достоинство.
Блин! Зуб готов дать, что слышал уже его голос! Лица не видел, а голос знаю! Где же, черт его и меня побери?! Вспоминай, голова, картуз куплю!
— Только что-то я ни в одной ватаге не припоминаю такого здоровяка, — продолжил тем временем допрос рыцарь. — Давай-ка, говорун, назови имя своего атамана. Кто вас сюда прислал?
— Пырей…
Поскольку ни одной клички местных бандитских главарей мы не знали, а вопрос такой я предвидел, то решил воспользоваться именем реального атамана. Сейчас гостящего у праотца и отправившегося туда не без моей помощи. Регион немного другой, но ведь и лесные бандиты не приписаны к одному участку. Тоже наверняка мигрируют от одного хлебного места к другому.
— Пырей?.. — переспросил крестоносец, и взгляд рыцаря мгновенно превратился в два стальных клинка. — Его же убили две седмицы тому. У Западной Гати. И Пырея, и всю шайку! Вы кто такие?..
И тут я узнал голос тевтонца. Вот где довелось свидеться!
Стол опрокинулся от толчка, сшибая с ног крестоносца и не давая ему подняться. А еще секундой позже мой кулак отправил брата Альбрехта в глубокий нокаут.
* * *
— Ваша милость! Зачем? — Когда я повалил стол, монашек только и успел что отпрянуть. — Вы же сами сказывали: подольше тянуть, чтобы побольше разузнать.
— Узнал я его, Митрий. А после того, как ты Пырея упомянул, боюсь, он и обо мне догадался. Так что добром разговора у нас все равно не получилось бы. Ты это… метнись вниз и растопи очаг. Больше нам нет смысла таиться. А задержаться, наверное, придется.
— Пытать будете, — понятливо кивнул парень. Похоже, так рьяно исповедуемое им Божественное милосердие не распространялось на врагов и преступников. Впрочем, ничего удивительного, а то как бы иначе христианство завоевало полмира. Смирением? Счас…
