Эх, сейчас бы не логово Людоеда-душегуба искать, а на грибную охоту выйти. Брести неторопливо, насвистывая что-то, и высматривать темные, маслянистые шляпки средь отливающей серебром зелени.
Я и высматривал. Только не грибы, а следы от кострищ…
Когда говорил Митрофану, что вода не хранит следы, мысль оформилась следующая… Будь я разбойником, неужели позволил бы своему атаману без присмотра пойти в замок, чтобы сменять добытые «непосильным трудом» трофеи на золото? Да ни под каким соусом! А поскольку ватага состоит исключительно из «честных и доверчивых» членов братства, то в эскорт к своему главарю запишутся все без исключения.
Так что разбойники, сколько б их ни было, как один, дружно попрутся к замку. А их там ждут? Сильно сомневаюсь. Зачем Людоеду так прятаться, если б он запросто впускал внутрь всех желающих? Стало быть, большей части банды придется дожидаться в лесу, пока уполномоченные будут вести торговые переговоры.
А что делают люди, когда им нечем заняться, а как скоро «купец» изволит выйти и принять товар — никому не известно? Правильно, разжигают огонь, готовят пищу и располагаются на отдых. При этом место выберут такое, чтобы не упустить атамана из виду.
То есть следы от костров надо искать на расстоянии прямой видимости края трясины. Что я безуспешно и проделывал который час подряд…
Солнце постепенно перевалило через полуденную отметку и так же неторопливо двинулось к закату. Лес потихоньку оживал, привыкал к нам. В первую очередь — мошкара. К счастью, кожа моя оказалась бронированной не только для стрел, но также и не по жалам слепням, оводам и прочей камарильи…[6] А Митрофанушка был им не по вкусу. Или монашек знал какую-то защитную молитву.
Почему нет? Вельзевул или Бааль-Зевув — одно из имен дьявола, в переводе с иврита означает «повелитель мух». Так что христианская молитва вполне могла воздействовать на его подданных. Либо кожу на этих ходячих святых мощах так же невозможно прокусить, как и у меня.
Испуганный газовым пузырем монашек больше не пытался лезть в воду, но и не понимая сути затеи, держался все-таки гораздо ближе к краю болота. Примерно посередине между мной и трясиной… Это обстоятельство нам и помогло, как и вернувшаяся к парню куриная слепота, когда дело отчетливо близилось к вечеру, и я уже собирался отдавать команду на привал и ужин с ночевкой.
Сперва раздался приглушенный возглас, потом шум падения, а еще секундой позже монашек обрадованно вскричал:
