Вечером накануне убийства она снова появилась в «Белом доме» и, хотя денег у нее не было, попросила оставить для нее кровать, сказав, что скоро раздобудет нужную сумму. Управляющий, разговаривавший с ней, мог сообщить только, что в тот момент она была уже пьяна:
— Нет, я не знаю ее фамилии, здесь очень много народа, мы не спрашиваем их фамилии, нам это ни к чему!
Эмилия Холланд, сорокалетняя женщина, одна из соседок Полли по ночлежке на Трол-стрит, сообщает, что встретилась с ней вечером накануне убийства:
— Я видела ее на углу, недалеко от церкви Святой Марии… Она шла по Осборн-стрит, сказала, что ее не пустили в ночлежку, потому что денег не было. Я хотела, чтобы она пошла со мной, у меня хватило бы для нас двоих.
— Она была пьяна?
— Да, я уговаривала ее пойти со мной, но Полли сказала, что сама добудет денег, и ушла.
— Куда она пошла?
Холланд видела, как Полли повернула на Уайтчепел-роуд и нетрезвой походкой поковыляла в сторону Лондонской больницы. Больше ничего она сказать не могла, кроме того, что покойная отличалась очень тихим и скромным нравом. К ее показаниям присоединяются показания нескольких завсегдатаев трактиров, которые видели Полли на Уайтчепел-роуд и в трактире «Сковорода» на Брик-Лейн. Ни в том, ни в другом случае с ней не было никого. Эмилия Холланд была последней из свидетелей, кто видел Полли живой. Между их встречей и убийством прошло немало времени, и как именно Полли провела его, все еще неясно. Кроме того, до сих пор неизвестно ее настоящее имя — Эмилия Холланд не знает фамилии своей знакомой; однако вскоре у полиции появляется более надежная свидетельница.
Ее зовут Мэри Энн Монк. Полиция привозит Мэри Монк из Ламбетского работного дома в половине восьмого вечера, и та опознает убитую как Мэри Энн Николе, или Полли Николе, как ее чаще звали на улицах. Весной того года они жили вместе в работном доме, пока Николе не устроилась в качестве прислуги в семью респектабельного клерка. Место было найдено для нее работным домом, который по возможности трудоустраивает своих подопечных.
— Я знала, что она не задержится там надолго! — добавляет Монк с грустной усмешкой. — Так что нисколько не удивилась, когда встретила ее снова.
— Когда это произошло?
— Месяц с половиной тому назад, — уверенно заявляет Монк. — Как раз была середина июля, помните, как было холодно? Вот я и сидела в трактире на Нью-Кент, согревалась, а тут вижу — Полли идет. Она сказала, что ничего не крала, и будто ее напрасно оговорили, но я ей, конечно, не поверила.
