"Оружие и сумка за камнем у стены. Кто ищет — тот найдет".
Следующее послание гласило:
"Как разжечь костер и что пожрать — сообразите сами. Я вам не нянька".
И короткая приписка ниже:
"Хотя, может, и нянька… раз двух олухов из-под паров сонного тумана вытаскиваю".
Третья "салфетка" была предупредительно-пояснительной:
"Если до самих не дошло — вы в норе орны, — прочитав это, я посмотрела на голову зверя. Потом снова перевела взгляд на лист, чтобы с удивлением найти там ответ автора на мои собственные мысли: — Да-да, этой самой, Лера. И скажи спасибо, что я ее сюда притащила. По опыту знаю, мозги у треглавой твари — просто объеденье. Как и мясо с шеи".
Меня замутило. И состояние это, судя по всему, отразилось кривой миной на побелевшей физиономии. Норд тут же подал мне флягу с водой. А следом за ней и последнее послание от нашего спасителя.
"Слежка ликвидирована, но скоро набежит новая, так что не обольщайся. Кот твой временно ангажирован. Верну позже, не переживай"
И подпись:
"Твоя шизофрения".
Дочитав, я так и села на тот самый камень, возле которого лежала голова орны.
— Это кто? — спросил мужчина, пристально глядя на меня. Пожала плечами, махнула веером серых листочков, и, чувствуя себя полной идиоткой, признающейся доктору из психушки в собственном слабоумии, сказала:
— Это голос… в моей голове. Ее Лин зову.
— И всего-то? — нарочито бодро проговорил Керр-сай.
— Ага, — вздохнула я и, повертев в руках записки, не менее бодро добавила: — зато у нас теперь еще и туалетная бумага есть.
— Я счастлив, — мурлыкнул темноволосый, нависая надо мной, а потом как гаркнет: — А теперь давай выкладывай все про эту Лин. И чтоб больше никаких тайн, пока мы здесь, поняла? Ни скрытых писем от фирсов, ни спрятанных побрякушек, показывающих "живые" картинки. Ничего! Каждая мелочь может быть жизненно важна, пока мы в подземельях. Каждая! — он чуть тряхнул меня за плечи, наклоняясь все ниже. Так, что наши лица были очень близко, и я неотрывно смотрела в его красно-фиолетовые глаза, сверкающие из-под отросшей челки. Красивые, хищные… А у Йена небесно-голубые, самые лучшие. — Иллер-р-ра! — рыкнул мужчина, и я испуганно моргнула. — Я с тобой говорю или нет? Ты где витаешь?
— Прости, задумалась, — повинилась я, чувствуя, как к щекам приливает краска. Румянец на пепельно-серой коже лэфири выглядел грязно-розовыми пятнами, и делал по-вампирски бледную внешность остроухих какой-то болезненной.
— О шизофрении? — криво усмехнувшись, уточнил мужчина.
