В Мене, провинции, практически не затронутой новыми религиозными веяниями, можно было наблюдать аналогичные явления: 35% дворян-протестантов проживали по берегам Соны и на примыкающих к ним землях. Сильное влияние протестантов было в области, расположенной к юго-востоку от Алансона, 8% дворян-протестантов насчитывал округ Верхнего Мена. Мы располагаем данными опроса значительной части Леманского диоцеза, проведенного в 1577 году местным епископом. В каждой общине прелат просил переписать имена дворян и указать их вероисповедание. И хотя результаты нельзя считать полностью достоверными, так как некоторые священники не сочли нужным ответить, а некоторые, опасаясь лишних хлопот, перечислили только дворян-католиков, они тем не менее вполне показательны: в деканстве Линьер-ла-Карель (к югу от Алансона) дворян-протестантов было 23,52%, а в деканствах Лаваль, Эрне, Лассэ и дю Пассэ, расположенных на севере современного департамента Майенн, всего 0,96%.
Теперь попытаемся ответить на вопрос: могла ли элита, будь то нотабли или дворяне, увлечь за собой массы населения? В ряде случаев, если речь идет например о Мийо или о Ла-Рошели, ответ будет положительный, однако оснований для обобщений пока нет. Историк Марк Венар показал, что в провинции Авиньон не было четкого разделения на два лагеря: в Бом-де-Вениз, Робьоне, Горде сеньоры стали протестантами, а население осталось в лоне католической церкви. Такие влиятельные протестантские коммуны, как Камаре, Севиньян, Мерендоль, Нион и Венсобр, развивались самостоятельно, не прибегая ни к помощи, ни к покровительству сеньоров. Во многих городах юга Франции нотабли не обладали сколько-нибудь значительной властью, единственное, что они могли — это предоставлять приют проповедникам или оказывать мелкие услуги протестантскому населению, как, например, делали нотариусы в Куртезоне (округ Оранж). В этом краю протестанты были в меньшинстве (скорее всего, они составляли не более 20% населения), однако среди членов протестантской общины были и знатные дворяне, и магистраты, и состоятельные ремесленники. Солидарность гугенотских семейств была поистине образцовой, распространялась на всех единоверцев, независимо от их социального положения, и в этом была сила сторонников нового учения.
Во многих городах эта солидарность, союз, сплотивший разные социальные группы, позволил гугенотам одержать победы на поле боя в 1562 году, в начале Первой религиозной войны.
