Одиссея католического убийцы
Монлюк также родился в провинции, а именно в Гаскони; он был старшим ребенком в семье, где помимо него было еще девять детей. С помощью соседа отцу удалось пристроить старшего сына пажом к герцогу Лотарингскому, содержавшему в Нанси свой собственный двор. На службе Монлюк получил образование, позволившее ему развить свои военные таланты. Он стал лучником в роте герцога, которой командовал «рыцарь без страха и упрека» Баяр. Когда начался Итальянский поход, Монлюк отправился в Италию, где служил под командованием брата знаменитого Лотрека, маршала де Фуа. До этой поры его жизненный путь мало чем отличается от пути, который обычно проходили тогдашние капитаны, и в том числе барон Адрет.
Но этим сходство и ограничивается. После смерти Франциска I Блез де Монлюк направляется в Орлеан, где добивается аудиенции у королевы Екатерины Медичи и приносит ей клятву верности. Он говорит ей: «Клянусь вам и даю слово, что всегда буду сражаться только на вашей стороне и стороне ваших детей, и по первому вашему зову сяду в седло и отправлюсь, куда вы велите».
Когда во время переговоров в Пуасси Екатерина Медичи тщетно пыталась достичь компромисса между двумя религиями, Монлюк отказался от весьма заманчивых предложений, сделанных ему Конде. Его отказ был положительно встречен при дворе, и когда в декабре 1561 года он вновь прибыл ко двору, Екатерина Медичи и король Наварры Антуан де Бурбон поспешили принять его, чтобы узнать новости и расспросить, «как обстоят дела в Гаскони».
Монлюк выразил свою озабоченность относительно будущего. Текущие события, действительно, давали основания для беспокойства: все пять дней, что он провел при дворе в Сен-Жермен-ан-Лэ, где в то время пребывала королева, гонцы приносили дурные вести, свидетельствовавшие о воцарившемся в юго-западных провинциях политическом и религиозном упадке. В Марманде протестанты сожгли францисканский монастырь и убили тамошних монахов; католики вырезали протестантов в Каоре и в Гренаде (город в окрестностях Тулузы). Подвергся разграблению край Ажене. В хранящемся в Национальной библиотеке анонимном письме того времени говорится, что в Ажене священников и монахов «травили», «как травят кроликов в Босе».
Известия эти крайне огорчали королеву-мать. Два дня она искала средство «погасить огонь», перекинувшийся на Гасконь. Подозревая короля Наварры в симпатиях к протестантам, Екатерина Медичи тем не менее хотела, чтобы он сам навел у себя порядок. Король Наваррский, напротив, полагал, что королевский наместник де Бюри должен сам справиться с возникшей проблемой. А так как Блез де Монлюк ни на шаг «не отходил от королевы», король Наваррский обращался с ним «значительно менее любезно», чем прежде, иначе говоря, упрекал его за то, что, храня верность Екатерине Медичи, Монлюк готов предать его самого. Тем не менее он вынужден был согласиться с решением королевы-матери отправить Монлюка в Гйень с «патентами» (письменными приказами) и «дозволением поднять людей, и пеших, и конных, дабы послать их на усмирение той стороны, которая возьмется за оружие». Аналогичная задача была возложена и на де Крюссоля: вручив ему надлежащие грамоты, его отправили в Лангедок с приказами для двух тамошних капитанов, дабы те, в случае угрозы мятежа, пришли на помощь Крюссолю.
