– С выкупом, – подмигнул приват-доцент (как в каждом педанте, в нем было что-то от фавна).
– Значит, с выкупом, – повторил Сент-Арно. – Но прежде давайте еще раз пустим по кругу блюдо с гольцами. Это придаст им большую святость. Ну-с, господин пенсионер, commençons[106].
И пенсионер, отведав угощения, начал медленно и задумчиво читать нараспев:
«Синеет незабудка, ольха главу склоняет,
Голец, дитя ручья, сребром чешуй сверкает».
– Хорошо, хорошо, – сказала Роза. – А теперь господин полковник, ваша очередь.
И полковник, не долго думая, продекламировал:
«О, язь, и лещ, и щука, на что сдались вы мне?
Форель предпочитаю, ну а гольцов вдвойне».
– Превосходно, превосходно. Примите мои комплименты, господин полковник. Вы побили соперника. Ох, уж эти мне военные, победоносны на любом поприще. В последнее время (к сожалению) и на поприще живописи. Но эти грустные наблюдения слишком печальны для веселого часа. Итак, продолжаем. Господин фон Гордон, покажите нам, чему вы научились в далекой Персии. Там ведь, как известно, полным-полно поэтов. Не так ли? Как же его звали, самого великого? Ах да, Фирдоуси[107]. Ну, давайте.
Гордон, желая спровоцировать шуточную ссору, подобрал к слову голец рифму ветрец, что, разумеется, было встречено в штыки и привело к утверждениям, чрезвычайная сомнительность коих выходила далеко за рамки неудачной рифмы.
– Нет никаких «ветрецов», – решила Роза. – Обвиняемый имел в виду ветерки, если он вообще что-нибудь имел в виду. Ветерки есть, а ветрецов нет. С вас фант, господин фон Гордон. Теперь ваша очередь, господин Эгинхард. Вы позволите называть вас по имени? Я чуть было не сказала, вызвать на ристалище именем поэзии.
Эгинхард, устремив вдаль взгляд, принялся протирать свои очки. Но вдруг он просиял и произнес с чувством исторического достоинства.
«Скромнейшим курфюрстом был Верле – отважный боец.
А самая мелкая рыбка в ручьях и озерах – голец».
Роза тут же возразила, что не было никакого Верле, в чем ее поддержала Сесиль. Но Сент-Арно не только заступился за приват-доцента, но и торжественно объявил, что припоминает о неравном браке между князем Верле и одной из анхальтских принцесс. После чего, прервав дискуссию, обратился к Розе:
– А теперь вы, голубушка.
Роза с улыбкой поклонилась.
– Считаю, господа, вы все очень постарались, чтобы облегчить мне задачу. Мы с вами прошли мимо того, что следовало бы воспеть в первую очередь. Судите сами, права я или нет:
Гольцы и рифмы – это ерунда.
