– Шурин пишет, а он у меня пастух-прапорщик – что коровы строем по три ходить научились, да президентскую величальную утром и вечером перед дойкой вымычивать. А уж коровьи лепёшки кладут одна в одну: все одинакового размера!
Но затаённая обида не давала покоя. Вновь вспомнились слова капитан-управдома:
– Страна всегда в опасности. Вот только никак не разберёмся: внешний или внутренний враг ей угрожает? – и капитан-управдом подозрительно покосился на Тиндарея.
Барбос шумно вздохнул и переложил голову с одной лапы на другую.
– Нет, кое-что мне нравится, – признался Тиндарей Барбосу. – Мухи, например. Давно пора было призвать к порядку. Носились, понимаешь, стаями! А сейчас? Любо-дорого посмотреть: летают стройными колоннами, кубами, пирамидами…
Он вспомнил ещё одно слово, обозначающее порядок построения мух при следовании – "параллелепипед", но побоялся, что не сможет выговорить, и промолчал.
Завечерело достаточно, заклонило ко сну. Этому способствовало многое: и приближающаяся ночь, и сегодняшняя выдача продпайка, и расстроенные чувства. Поэтому впоследствии Тиндарей не мог сказать уверенно, что дальнейшее ему не приснилось.
Над головой закружились комары.
Тиндарей не выдержал:
– Комары – диверсанты врага в тылу! Проливают кровь наших солдат в мирное время!
– Минуточку! – на его щёку уселся комар. – Что я слышу? Крамольные речи! Выбирай: или дашь насосаться от пуза, или я немедленно сообщу о крамоле куда следует!
– С чего вдруг? – возмутился Тиндарей. – Кто ты такой?
– Честь имею представиться: капитан-исправник спецслужбы. Согласно указу фельдмаршал-президента, вышестоящие чины имеют право потреблять кровь нижестоящих. Тем более что я больше часа фиксирую ваши подрывные разговоры.
– Ах ты, тварь! – и Тиндарей хлопнул себя по щеке.
– Требую суда офицерской чести! – успел пропищать комар. Но было поздно.
"…а твой дед хотел,
чтобы бедных не было".
(из анекдота)
Охота увлекала. Несмотря на грязь и сырость, несмотря на невыносимую вонь трущоб, несмотря на холод лабиринтов. Охотников подогревал азарт. Ходили слухи, что в трущобах замечен последний нищий. Казалось, их практически стёрли с лица земли, во всяком случае, в городах давно не замечалось. И вот – опять.
По трущобам шли двое. В бронежилетах, с автоматами, в прозрачных масках респираторов – чтобы не потерять сознание от невыносимой вони. Они два часа кряду прочёсывали катакомбы, пытаясь отыскать скрывающегося там человека.
