Угрюмый пожилой вахтер выглядел так, как будто только что вернулся с рыбалки — в камуфляжной куртке, с многодневной щетиной на лице и сильным запахом перегара. Он молча собрал у нас удостоверения личности и кивнул в сторону лестницы (после шести вечера лифт не работал). И мы зашагали по ступеням, впитывая в себя густой общажный запах. Одинокие лампочки под потолками грязно-серого цвета тускло освещали потрескавшуюся краску на стенах, мутные окна и бетонный пол, забросанный разнообразным мусором, по которому нагло бегали жирные тараканы.
Возможно, у читателя создалось впечатление, что мы все это время подавленно и робко молчали. Отнюдь! Я просто забыл упомянуть, что мы всю дорогу громко болтали и ржали как кони. Нам, получившим среднее образование в беларусских дворах на рубеже тысячелетий, эта унылая обстановка казалась привычной и даже по-своему уютной.
Прыгая через ступени, Миша рассказывал мне очередной прикол про Шурика:
— Нам на сцену выходить, а он и говорит: "Мне кажется, сегодня у нас будет полное фиаско!" Я думаю: откуда такие пораженческие настроения? Оказывается, он фиаско с триумфом перепутал. А "профан" у него — это, типа, "настоящий профессионал"!
— Вообще-то с такими концертами пора завязывать, — повернулся ко мне Шурик. — Выступаем два-три раза в неделю, репетируем каждый день, а я себе даже струны поменять не могу. Играем в каких-то дырах. В лучшем случае за копейки, а то и бесплатно.
— Ну и что? — ответил я. — Других вариантов все равно пока нет. Зато практикуемся.
— На фиг эту практику, — убежденно сказал Шурик. — Ни ноты без банкноты! Вот каким должен быть наш девиз.
— С такими девизами надо на корпоративах тазом вращать, — сказал я. — Мы же Музыку делаем!
— А что толку, если люди не понимают, о чем наши песни? — не успокаивался Шурик.
— Это как раз-таки неважно! — начал увлеченно объяснять я. — Главное, чтобы сам автор знал, что он имел в виду. Вот о чем конкретно тексты Курта Кобейна? Какие-то абстрактные образы. Зато в них можно каждый раз находить новые смыслы...
— Я эти разговоры уже сто раз слышал, — перебил меня Шурик. — А знает нас в Минске сто человек. В основном — наши друзья-знакомые, которые на концерты ходят по дружбе.
— Во-первых, не сто, а больше, — начал злиться я. — А во-вторых, если хочешь уйти из группы — пожалуйста, вали хоть сейчас!
— Так, чуваки, — остановил нас Миша у дверей в свою комнату, — никто никуда не уходит! Тем более после такого знаменательного махача. Ведь зашибись же было! Так что все споры оставляем за порогом. В пределах моей пещеры — только позитивные вибрации!
