— Не все, — хмуро ответил он. — Мои туфли на мне остались.
Мы сбились с пути, заблудившись в темных переулках, и с полчаса бестолково кружили по молчаливым серым дворам с плетеными хижинами, похожими друг на друга как две капли воды. В одном из таких дворов колеса машины намертво застряли в куче песка. Гена судорожно жал на газ, но все было впустую.
— Ебаные механики! — выругался Гена. — Полный привод не работает...
Минут десять мы впустую буксовали и тщетно пытались вытолкнуть машину из песка. Несмотря на производимый нами дикий шум, ни одна живая душа не выглянула из домиков, чтобы возмутиться или же предложить помощь.
— А где все люди? — спросил я Сусу. — Почему никто не выходит?
— Боятся! — ответила она. — Ночь — это время грабежа и убийств. А вдруг это снова повстанцы вернулись?
Делать было нечего: мы бросили машину и двинулись пешком. Вокруг стояла мертвая тишина, как будто мы шли по мертвому городу, брошенному своими мертвыми жителями.
Виллу компании "Металл Либерия" мы нашли довольно быстро; это был единственный дом в округе, где жили белые, и наши подруги знали, где его искать. Гораздо сложнее оказалось попасть внутрь: охранники снова спали беспробудным сном. Мы молотили кулаками в ворота, стучали по ним ногами... Охрану разбудили только увесистые булыжники, которые девушки, вскарабкавшись к нам на плечи, ловко швыряли поверх ворот в темный двор.
Ввалившись в свою комнату, я стащил с себя мокрую рубашку с рваной дырой на груди и безвольно рухнул на кровать.
Сусу села рядом. Помолчав с минуту, она сказала:
— Фанта говорила мне твое имя, но оно слишком сложное, и я его забыла. Так как тебя зовут?
— Евгений... — прохрипел я, уткнувшись лицом в подушку.
— Бигини, скажи, ты работаешь в ООН?
— Нет... — мысленно я предложил ей заткнуться.
— Почему? — искренне удивилась она. — Ты же белый, разве ты не можешь получить работу в ООН?
— Ладно, я попробую. Только не сегодня...
— Обязательно, попробуй! — серьезно сказала Сусу. — Завтра же. Бог тебе в помощь! Работать в ООН — очень хорошо и приятно. Большая белая машина, куча денег — и никаких обязанностей.
Она сняла блузку, оставшись в бюстгальтере и коротких шортах, легла на кровать рядом со мной и глубоко вздохнула. Перед моими глазами оказался безобразный шрам на ее левом плече, по виду совсем свежий. Он был грубо зашит нитками; сквозь дырочки понемногу сочился гной.
— Что это такое? — спросил я, поднимая голову.
— Пару дней назад, когда я шла домой после дискотеки, на меня напали хулиганы, хотели забрать телефон. Я стала убегать, меня догнали, один из них ударил меня ножом в спину.
