— Видел девушек у ворот? Это они меня ждут. Все время там сидят, — говорил Гена, глядя на себя в зеркало с самодовольной улыбкой. — Мы работаем много, работаем тяжело, но и отдыхаем тоже хорошо. В Израиле так считается: чтобы хорошо работать, нужно хорошо отдыхать...
В первом часу ночи мы вышли на улицу и сели в стоявший во дворе черный джип. Гена первым делом закурил сигарету и попытался включить кондиционер, но тот не подавал признаков жизни.
— Этим механикам руки надо поотрывать! — воскликнул Гена, стукнув кулаком по приборной панели. — Уже два раза все запчасти в машине поменяли на новые, а кондер все равно не работает!
Опустив стекла и открыв люк, Гена засунул диск в CD-плейер и выкрутил ручку громкости до предела. Из динамиков раздался оглушительный клубный музон, и мы выехали за услужливо открытые сонным охранником ворота, оглашая окрестности оргазмическими девичьими стонами и хриплым мужским речитативом "I want to fuck you here, I want to fuck you now".
— Новейшая продукция израильских диджеев, — проорал Гена мне в ухо. — Этот трек даже в Израиле еще официально не вышел!
Монровия к этому времени погрузилась в глубокий сон. Улицы либерийской столицы были совершенно темными и пустыми. Фары на мгновение выхватывали из темноты мертвые картинки: неподвижные очертания домов, одинокие черные столбы, горы мусора на обочинах. Ни свечей в пластмассовых бутылках, ни уличных продавцов, ни прохожих... Никаких признаков жизни!
"Может быть, пока мы сидели дома, правительство Либерии получило известие о готовящемся ядерном ударе или каком-нибудь смертельном вирусе и оперативно провело тотальную эвакуацию горожан?" — пришла мне в голову апокалипсическая догадка.
Гена вел машину так, как будто участвовал в соревнованиях по стритрейсингу: то вдавливал педаль газа до самого пола, с разгону ныряя в ямы на дороге и резво выпрыгивая из них, то, разогнавшись, вдруг до предела выжимал тормоз на поворотах, вызывая громкий жалобный скрежет тормозных колодок.
— Мы что, опаздываем? — спросил я, перекрикивая музыку.
В ответ Гена самодовольно усмехнулся и так резко крутанул руль, что я чуть не свалился с сиденья.
"Вот гондон!" — пробормотал я, высунув голову в окно.
После двадцати минут острых ощущений мы наконец подъехали к двухэтажному зданию с неоновой вывеской "Pepperbush Night Club", светившейся в ночи разноцветными движущимися огоньками. В глубине клуба пульсировала громкая музыка, пуская мощные басовые корни глубоко во влажную землю. У входа тусовалось полторы сотни африканцев, одетых в грязные лохмотья и резиновые шлепанцы.
