— За финскую войну. Командовал полком в чине майора. Сам призыва тридцатого года. Вот это да! — И Зуев торжествующе посмотрел на Горбунова, словно достоинства комдива распространялись также и на его адъютанта.
— Я сяду, — сказал Горбунов и грузно опустился на освободившийся табурет.
Закрыв глаза, он подумал о том, как вытянется сегодня в чистой постели и уснет на целые сутки. Зуев постоял над лейтенантом и, огорчившись, молча отошел. Никто не разделял его воодушевления, что казалось удивительным и печальным.
В избе была слышна далекая стрельба пулеметов. Одинокие мины рвались несколько ближе, но к этому здесь все привыкли. Дежурный офицер позвал Горбунова. Старший лейтенант на секунду задержался перед дверью, поправил шапку, потрогал пояс и пошел к полковнику. Зуев последовал за ним.
Шура Беляева сидела на полу, обхватив руками колени. Ей поручено было провести батальон в обход немецких позиций, и она испытывала наконец приятное успокоение. Набравшись смелости, Беляева сама едва не обратилась к полковнику, но Богданов ее предупредил. И хотя Шура так и не сказала ему ничего нового, комдив отдал желанный приказ о наступлении. «Повезло мне все-таки», думала девушка. На душе у нее было светло, как у выздоравливающего, ибо самое трудное осталось позади. Все, предстоявшее Шуре в бою, зависело уже от нее самой и поэтому казалось второстепенным.
Мимо Беляевой проходили озабоченные люди; в ком нате стоял запах талого снега и мокрой шерсти. Шура слышала резкие, требовательные голоса и загадочно улыбалась, ослабев от волнений, рисуя себе неожиданную встречу с товарищами в лесу, после того как путь к ним будет расчищен. Воображая, как все произойдет, как обмороженные люди войдут в теплые дома, как раненых повезут в медсанбат, девушка задремала.
— Поднимайсь! — услышала Шура над самым ухом.
Она открыла глаза, не понимая, почему так громко кричат. Теперь ей очень хотелось спать, и была тяжелой, будто захмелевшая, голова. Вдруг Шура вспомнила свою необыкновенную удачу и улыбнулась сквозь улетучивающийся сон. Она провела рукой по лицу и начала поправлять волосы, засовывая их под шапку Перед Шурой стояли Горбунов и Зуев.
— Беляева? — спросил старший лейтенант.
— Ага…
— Пойдемте со мной, — сказал Горбунов, внимательно разглядывая крупную темнолицую девушку.
Она еще силилась разомкнуть слипающиеся глаза, морщила лоб и поднимала брови, отчего лицо ее становилось удивленным.
— Понятно, — благодарно сказала Беляева, словно ей оказывали услугу. Она завязала под шинелью платок, подарок Степана, и торопливо застегивала крючки. Искоса Шура поглядывала на высокого молодого командира с рукой на перевязи. Ему вручена была судьба многих людей, спасение и жизнь ее товарищей.
