Знамя на холме | страница 37
Полковник видел, что его части все время штурмовали немецкие позиции в лоб, так как на фланге немцев находилось незамерзающее болото. Бот оно простиралось перед ним на западе, поросшее тощими березками и низким кустарником. Но Богданов не чувствовал уже уверенности в том, что его разведка достаточно хорошо обследовала местность. И не правильнее ли было — казалось ему теперь — часть потраченных усилий употребить на то, чтобы форсировать болото и таким образом добиться маневра.
Богданов со всех сторон — от командиров и бойцов — слышал жалобы на недостаточность средств для сокрушения врагов. Но не значит ли это, что его наличные, средства неправильно используются? Артиллерийская поддержка наступления организуется у него по всем правилам и, следовательно, должна быть основательной. Но теоретически разрушенные укрепления немцев и сегодня выглядят почти так же, как в первый день боя. Вот на краю далекой деревни можно различить длинное здание колхозной конюшни, превращенное в узел обороны. Рядом видны дома; в каждом из них установлены пулеметы. Еще правее смутно краснеет кирпичный сарай… «Как я не заметил этого раньше! Ах, чорт, как нехорошо» — мысленно говорил себе полковник.
— Как нехорошо, — вслух пробормотал Богданов и тут же подумал о том, что формы использования сил и средств на войне не исчерпываются прошлым опытом, как бы велик он ни был. То, что казалось хорошим и действенным в одном случае, может стать бесполезным шаблоном в иной обстановке, еще не понятой нами.
«Артиллерия и все мои огневые средства, — решил Богданов, — должны быть расставлены так, чтобы в условиях этого боя нанести подавляющий удар. Все легкие пушки могут следовать во время атаки вместе с пехотой. Они прямой наводкой должны уничтожать очаги сопротивления. Иногда они будут застревать. Значит, надо, чтобы о каждой пушке заботилось соответствующее пехотное отделение…».
Громко, как бы над самым ухом, ударили зенитки. В небе беззвучно возникли желтоватые шарики, и лишь потом донесся стеклянный звук разрывов. Бомбардировщики с ревом снижались, и на сизо-голубых плоскостях головной машины проступили опознавательные кресты. Она клюнула вниз носом, пикируя как будто прямо на овин. Послышался нарастающий визг падающей бомбы, и сильный разрыв грохнул поблизости. Снег в овине взлетел и закружился от порывистого движения воздуха. Тарелкина шатнуло, и, оправившись, он с раздражением посмотрел на комдива. Капитан не трусил, и в другой обстановке он оправдал бы поведение полковника, даже восхитился им. Но находиться здесь теперь, когда в этом не имелось, по мнению Тарелкина, никакой надобности, было неразумно. Он не додумал до конца, потому что упал, поваленный воздушной волной.
