— Чего не надо, тётя Эм?
— Публиковать поэму.
— Да, но он всё-таки её опубликует.
— Зачем? Так хороша?
— Лучше всего, что он написал.
— Совершенно лишнее.
— Уилфрид не стыдится себя, тётя Эм.
— Как это неприятно для тебя! Я думаю, гражданский брак тебя не устроит?
— Я сама предложила ему это, милая тётя.
— Поражаюсь тебе, Динни!
— Он не согласился.
— Слава богу! Не хочу, чтобы ты попала в газеты.
— Я не больше, тётя.
— Флёр попала в газеты за клевету.
— Помню.
— Как называется та штука, которая летит обратно и бьёт тебя, если промахнёшься?
— Бумеранг.
— Я же знала, что это австралийское. Почему у австралийцев такой выговор?
— Право, не знаю, тётя.
— И там ещё кенгуру. Блор, налейте мисс Динни.
— Благодарю, тётя Эм. Я больше не хочу. Можно мне спуститься вниз?
— Спустимся вместе.
Леди Монт встала и, склонив голову набок, посмотрела на племянницу:
— Дышать поглубже и есть морковь для охлаждения крови. Что такое Гольфстрим? Откуда он взялся?
— Из Мексики, тётя.
— Я читала, там водятся угри. Ты уходишь?
— Я жду телефонного звонка.
— Когда телефонистки говорят: «Выз-з-зываю», — у меня начинают ныть зубы. А они славные девушки, я уверена. Кофе?
— Да, пожалуйста!
— Действует. От него становишься сбитым, как пудинг.
«Тётя Эм всегда видит больше, чем мы предполагаем», — подумала Динни.
— В деревне влюбляться хуже, — продолжала леди Монт. — Там кукушки. Кто-то говорил, что в Америке их нет. Может быть, там не влюбляются. Твой дядя, наверно, знает. Он привёз оттуда историю про какого-то папашу из Нупорта. Но это было давным-давно. Я вижу человека насквозь, — сделала непостижимый вывод леди Монт. — Куда поехал твой отец?
— В свой клуб.
— Ты сказала ему, Динни?
— Да.
— Ты же его любимица.
— Нет, не я, а Клер,
— Вздор!
— Ваш роман протекал гладко, тётя Эм?
— У меня была хорошая фигура, — ответила тётка. — Может быть, чуть пышноватая, но в то время так полагалось. Лоренс был у меня первым.
— Серьёзно?
— Если не считать мальчиков из хора, нашего грума и двух-трёх офицеров. Там был ещё один капитан с чёрными усиками. Но когда тебе четырнадцать, это не имеет значения.
— Ваш роман протекал, наверно, вполне пристойно?
— Нет, твой дядя был очень страстный. Девяносто первый год. Тридцать лет не было дождя.
— Такого сильного?
— Нет, вообще никакого. Я только забыла, где. Телефон!
Динни подбежала к аппарату на секунду раньше дворецкого:
— Это меня, Блор. Благодарю.
Она схватила трубку дрожащей рукой:
— Да?.. Понятно… Благодарю, Стэк… Очень, очень признательна… Блор, не вызовете ли такси?
