— Ай-ай-ай! Ты, Джек?
— Он ответил: «А я не полагаю».
— Молодец! — Сэр Лоренс опустился в кресло. — Кстати говоря, ворота были действительно закрыты. Ну, организовали вы похищение той кобылы? Великолепно. А что будет, когда её привезут?
— Я пущу её к наиболее подходящему производителю. Затем скрещу жеребёнка с наиболее подходящим производителем или маткой, каких только сумею подыскать. Затем случу их потомство с лучшей из наших чистокровок того же возраста. Если окажется, что я прав, я смогу внести моих арабских маток в «Родословную книгу». Между прочим, я пытаюсь раздобыть не одну, а трёх кобыл.
— Джек, сколько тебе лет?
— Около пятидесяти трёх.
— Прости, что спросил. Кофе у тебя хороший.
Затем все трое помолчали, выжидая, пока выяснится истинная цель визита. Наконец сэр Лоренс неожиданно объявил:
— Мистер Юл, я приехал по поводу истории с молодым Дезертом.
— Надеюсь, это неправда?
— К несчастью, правда. Он и не пытается скрывать.
И, направив свой монокль на лицо Джека Масхема, баронет увидел на нём именно то, что рассчитывал увидеть.
— Человек обязан соблюдать внешние формы, даже если он поэт, — с расстановкой произнёс Джек Масхем.
— Не будем обсуждать, что хорошо и что плохо, Джек. Я готов согласиться с тобой. Дело не в этом. — В голосе сэра Лоренса зазвучала непривычная торжественность. — Я хочу, чтобы вы оба молчали. Если эта история всплывёт, тогда уж ничего не поделаешь, но пока что я прошу, чтобы ни один из вас не вспоминал о ней.
— Мне этот парень не нравится, — кратко ответил Масхем.
— То же самое приложимо по меньшей мере к девяти десятым людей, которых мы встречаем. Довод недостаточно веский.
— Он один из пропитанных горечью современных молодых скептиков, лишённых подлинного знания жизни и не уважающих ничего на свете.
— Знаю, Джек, ты — защитник старины, но ты не должен привносить сюда свои пристрастия.
— Почему?
— Не хотел я рассказывать, но придётся. Он помолвлен с моей любимой племянницей Динни Черрел.
— С этой милой девушкой!
— Да. Помолвка не по душе никому из нас, кроме Майкла, который до сих пор боготворит Дезерта. Но Динни держится за него, и, думаю, её ничем не заставишь отступить.
— Она не может стать женой человека, от которого все отвернутся, как только его поступок получит огласку.
— Чем больше будут его сторониться, тем крепче она будет держаться за него.
— Люблю таких, — объявил Масхем. — Что скажете вы, Юл?
— Дело это не моё. Если сэру Лоренсу угодно, чтобы я молчал, я буду молчать.
