Сэр Лоренс, который в продолжение речи своего кузена перепробовал все известные ему способы вставлять монокль, выронил его и сказал:
— Дорогой Джек, неужели ты не понимаешь, что, если человек принял мусульманство в мусульманской стране, молва обязательно представит дело так, как будто его к этому принудили.
Джек, извивавшийся на самом краю своего кресла, возразил:
— Я сперва так и подумал, но последние сведения были чрезвычайно определёнными. Мне сообщили даже имя шейха, который заставил его отречься, и месяц, когда это случилось. Я выяснил также, что мистер Дезерт действительно вернулся из Дарфура вскоре по истечении упомянутого месяца. Возможно, ничего и не было. Но так или иначе, мне незачем объяснять вам, что такого рода история, если она своевременно не опровергнута, обрастает сплетнями и вредит не только этому человеку, но и нашему общему престижу. Мне кажется, наш долг — поставить мистера Дезерта в известность о слухах, которые распространяют о нём бедуины.
— Кстати, он сейчас здесь, — мрачно бросил сэр Лоренс.
— Знаю, — ответил Джек Масхем, — Я видел его на днях, и он член этого клуба.
Беспредельное уныние волной захлестнуло сэра Лоренса. Вот они, последствия злосчастного решения Динни! Динни была дорога этому ироничному, независимому в суждениях и разборчивому в привязанностях человеку. Она поразительно украшала его давно установившееся представление о женщинах. Не будь он её дядей по браку, он мог бы даже влюбиться в неё, если бы снова стал молодым.
Пауза продолжалась. Сэр Лоренс отчётливо сознавал, что оба его собеседника чувствуют себя крайне неловко, и, странное дело, их замешательство лишь усугубляло в его глазах серьёзность положения. Наконец он сказал:
— Дезерт был шафером моего сына. Я должен поговорить с Майклом. Мистер Юл, надеюсь, воздержится пока от дальнейших шагов.
— Непременно, — ответил Юл. — Хочу верить, что все это только сплетни. Мне нравятся его стихи.
— А ты, Джек?
— Моё дело сторона. Но я не примирюсь с мыслью, что англичанин способен на такой поступок, пока не буду убеждён в бесспорности этого факта так же, как в существовании собственного носа. Вот всё, что могу сказать. Юл, если мы хотим поспеть на ройстонский поезд, нам пора двигаться.
Оставшись в одиночестве, сэр Лоренс не встал с кресла. Ответ Джека Масхема расстроил его ещё больше. Он доказывал, что, если наихудшие опасения подтвердятся, рассчитывать на снисходительность «настоящих саибов» не придётся. Наконец сэр Лоренс поднялся, взял с полки небольшой томик, снова сел и начал его перелистывать. Это были «Индийские стихи» сэра Альфреда Лайела, а поэма, которую разыскивал баронет, называлась «Богословие перед казнью».
