В Кондафорде не было ни дворецкого, ни электричества, и Динни выбрала для объяснения тот момент, когда горничные, поставив графины и десерт на озарённый свечами стол из полированного ореха, удалились.
— Простите, что отвлекаю вас личными делами, — внезапно объявила девушка. — Я помолвлена.
Сначала никто не ответил. Каждый из четырёх присутствовавших привык думать и говорить, хотя это не всегда одно и то же, что Динни создана для брака; поэтому они могли только радоваться, что она выходит замуж. Затем Джин спросила:
— С кем, Динни?
— С Уилфридом Дезертом, вторым сыном лорда Маллиена… Он был шафером Майкла…
— О! Но…
Динни обвела взглядом трёх остальных. Лицо отца невозмутимо, что вполне естественно, — он понятия не имеет об этом молодом человеке; тонкие черты её матери выражают вопрос и тревогу; Хьюберт, казалось, с трудом подавляет раздражение.
Наконец леди Черрел спросила:
— Динни, давно ты знакома с ним?
— Всего десять дней, но мы виделись ежедневно. Боюсь, что это любовь с первого взгляда, как и у тебя, Хьюберт. Мы помнили друг друга со свадьбы Майкла.
Хьюберт уставился в свою тарелку:
— Известно ли тебе, что он перешёл в мусульманство? По крайней мере, в Хартуме шли такие разговоры.
Динни кивнула.
— Неужели? — воскликнул генерал.
— В том-то и беда, сэр.
— Зачем он это сделал? Динни чуть не брякнула: «Не всё ли равно — ислам или христианство, если ты неверующий!» — но вовремя спохватилась. Вряд ли это было бы особенно лестной рекомендацией.
— Не понимаю людей, меняющих веру, — резко бросил генерал.
— Я вижу, что новость не вызвала особого восторга, — пробормотала Динни.
— До восторгов ли тут? Мы ведь его совсем не знаем, дорогая.
— Ты права, мама. Можно мне пригласить его сюда? Он в состоянии содержать семью, и тётя Эм говорит, что у его брата не будет потомства.
— Динни! — остановил её генерал.
— Я шучу, дорогой.
— Но он же вроде бедуина: вечно кочует, а это уже не шутки, — отозвался Хьюберт.
— Кочевать можно и вдвоём, Хьюберт.
— Ты всегда говорила, что тебе тяжело даже на время уезжать из Кондафорда.
— Я помню, как ты говорил, Хьюберт, что не видишь ничего хорошего в браке. Я уверена, что в своё время и вы с отцом, мама, говорили то же самое. Но разве вы утверждали это потом?
— Злючка! — отпарировала Джин, и это простое слово положило конец сцене.
Однако перед сном Динни зашла к матери и снова спросила:
— Значит, я могу пригласить Уилфрида?
— Разумеется, и когда захочешь. Мы будем рады познакомиться с ним.
