Шел узкой, заросшей полевой межой; отцветающий мышиный горошек цеплялся за ноги, разлетались при первом прикосновении мыльные пузыри одуванчиков, — семена их на крошечных пушистых зонтичках пускались в плавный полет, — ступали ноги по отяжелевшим медовым головкам клевера. Отцветало первое пышное летнее цветение, уже в стручки, в семя пошло. «Косить скоро, косить», — думал Пауль.
Шел Рунге и озабоченно раздумывал над последними событиями. Сами по себе они были совсем не крупного масштаба, но его личной жизни они угрожали многими осложнениями, — так казалось ему. Сельский уполномоченный! Значит, что же теперь, в его участок, в поле его деятельности, в числе других, войдут хозяйства Коора и Кянда. Значит, в будущем — встречи и даже, быть может, столкновения с ними? И это при всем его желании держаться подальше от всего возбуждающего хлопоты и ссоры в Коорди. Он почти досадовал на себя, что не нашел ничего возразить Муули и согласился.
И как случилось все, где же он сделал первый шаг к новому назначению? Может быть, не следовало выступать зимой на выборах правления машинного товарищества? Но ведь нельзя было не выступить, он отстаивал там свои интересы, — поля Журавлиного хутора нуждались в тракторе. Не было ли вторым шагом столкновение с Кяндом? А как можно было уступить Коору и не вступиться за Роози?
Может быть, не следовало так широко пользоваться помощью, самого Муули и строителя Йоханнеса Уусталу и этих славных людей с хутора Яагу, — ведь принимая их помощь и дружбу, он тем самым принимал на себя и обязательства, связывал себя с ними?.. Легко сказать, но как он мог не связывать себя с ними, когда все его первые шаги опирались на их помощь?
И как ни раздумывал Рунге, все выходило так, что ни в одном случае он не мог поступить иначе, чем поступил.
Узкой тропинкой Пауль вышел на обрывистый, невысокий берег. Перед ним текла извилистая речка Коорди, берущая свое начало недалеко отсюда, из холодного родника в Водьясском лесу. Речка маленькая, но проворная и живая, с быстрым течением, с воронками на узких поворотах; вода ее так чиста, что плоские известняковые кругляки на каменистом ложе просматриваются даже в сумерках и ясно видны хороводы мальков. Щурясь, Пауль зорко всматривался в воду, окрашенную закатным солнцем в серебро и багрянец, старался угадать ход рыбы.
Против течения, вдоль противоположного берега, беззвучно плыла водяная крыса; от острой мордочки ее, быстро рассекающей воду, расходились две серебристые полоски.
