Впрочем, стоило мне внести жену в комнату и закрыть за собой дверь, как из головы вымело все посторонние мысли: соскользнув на пол, моя супруга вжалась грудью в мой живот и еле слышно попросила:
— Не выходи из него, ладно?
…От прикосновения ее пальчиков к затылку у меня ослабли колени: я почувствовал не только нежность и ласку, но и безумное, почти невыносимое желание, обуревающее жену. Когда Илзе приподнялась на цыпочки, понял, что ее сводит с ума не только предвкушение поцелуя, но и дрожь, сотрясающая мое тело. А когда она выскользнула из кольца моих рук и распахнула тулуп, ощутил, что она хочет, чтобы я видел, как она раздевается…
…Скользнувшая по краю сознания мысль о том, что занятия любовью превращаются в тренировку, чуть не вышибла меня из состояния прозрения, и для того, чтобы в нем удержаться, мне пришлось подстраиваться еще раз. Как ни странно, после того, как я закончил, ощущения снова изменились — скажем, аромат снега и свежести, который мы принесли с улицы, куда-то пропал; вонь от прогорклого масла и подгоревшего мяса, доносящаяся с кухни — тоже, а вот запахи волос и кожи Илзе усилились в несколько раз. Зрение тоже изменилось: стол, изрезанная ножами лавка, сундук для вещей и стена комнаты, находящиеся в поле моего зрения, словно потускнели и отдалились, а лицо и тело жены стали намного ярче и как будто ближе.
Про ощущения, которые я испытывал, вообще не говорю: когда из-под медленно задирающей вверх нижней рубашки выскользнула грудь жены, я на миг потерял способность связно мыслить; когда Илзе, отбросив рубашку в сторону, провела пальчиками от ключицы к соску — почувствовал, что не дышу уже целую вечность, а когда она приоткрыла розовые губки и прошептала слово 'хочу…', понял, что уже несу ее к кровати…
…То, что у нас получилось потом, трудно выразить словами: если еще совсем недавно мне приходилось вслушиваться в дыхание Илзе, чтобы понять, чего именно ей хочется в тот или другой момент, то тут я это ЗНАЛ. Поэтому дарил ей те ощущения, которых ей не хватало.
Она делала то же самое. Первые несколько минут… А потом, почувствовав, что у нас получается, вдруг взяла и перестала чего-то хотеть. Или… или нет: она словно растворилась во мне, а ее и мои желания стали чем-то единым. После чего я изменился в последний раз: научился ощущать, не касаясь, чувствовать НАС и прозревать ближайшее будущее!
Да, именно будущее — я знал, что и как сделает Илзе еще до того, как она начинала двигаться; я слышал то, что она хотела мне сказать, еще до того, как слова срывались с ее губ; я видел скатывающиеся по ее щекам слезы счастья, не открывая глаз!
