Каприз и нрав народных масс
в беспутстве с девичьими схожи.
И здесь хоть вылези из кожи,
им выставляя напоказ
свою любовь, свою заботу —
одну лишь скуку и зевоту
ты вызываешь к разу раз.
Вопрос: «Зачем?». Любовь народа
страшнее постаревших жен.
Он, зная брод, не любит брода.
Им постоянно проложён
другой – трясинистый и хлипкий,
ночных исполненный страстей,
опасный путь. Он без ошибки
скучает. Если не тонуть,
то и грести – пустое дело.
Бродить по то́реным путям,
где ни к чему святая вера,
и воли не давать чертям?!
Всё это, братец, не по-русски.
Здесь ничего не изменить!
Так нищий ангел в рваной блузке,
напившись, хочет воспарить,
но видит только птичьи гузки,
асфальт, бетон, скрещенье плит.
Не потому ль у нас пиит
за мукой ищет новой муки,
за смертью новой смерти ждёт,
и к славе простирает руки,
и отжигает, а не жжёт
глаголом что-то в подреберье,
и воспевает суеверья,
туман и вечных птиц полёт…
