– Ах, доброе утро, – лишь обронила она.
– Почему вы не обернетесь, чтобы убедиться, что это я? А вдруг это кто-нибудь другой?
Амелия улыбнулась, не отрывая взгляда от воды.
– Маркус Стоун[58], картина «В ожидании корабля». Смотрите, как играют блики. Или это бригантина?
Оказалось, это одна из уток, которыми славится парк Сент-Джеймс.
– Вообще-то я не тот, за кого вы меня приняли. Он дома, усердно трудится. Какой молодец!
Амелия оглянулась.
– Я хотела поговорить с вами, Тедди, – сказала она.
– Очень мило с вашей стороны навестить меня здесь.
– Да, я была уверена, что застану вас дома. А теперь давайте серьезно.
– Серьезно? – в отчаянии вскричал я. – Вы все испорите!
– Да, серьезно.
Впрочем, этому будет посвящена отдельная глава.
Глава XXI,
в которой выясняется, что у парка Сент-Джеймс есть свои преимущества
– Так вот, – начала она, – я сейчас буду говорить с вами, как отец, мать и дядя в одном лице.
– Хорошо. Внимаю вам, как сын и племянник.
– Серьезнее, Тедди, прошу вас. Что вы делаете?
– Я не делаю. Я есть.
– Тогда что вы есть?
– Подающий надежды сочинитель. Ранняя пташка.
– Скорее поздняя. Вы ведь пишете в журналах, не так ли?
– По-моему, вы ошибаетесь. Я пишу в блокнотах. Затем вырываю листки и отсылаю машинистке, чтобы она их напечатала. После этого машинописная копия с вежливой сопроводительной запиской отправляется в редакцию журнала. В записке сказано: «С уважением, такой-то». Вскоре машинописная копия возвращается в сопровождении ответной записки, в которой непрозрачно намекают, что для них честь со мной познакомиться.
– Но ведь некоторые ваши произведения опубликованы?
– Разумеется. Прошлой зимой приняли один рассказ.
– И кроме сочинительства, вы ничем больше не занимаетесь?
– Отчего же, занимаюсь. В одной вечерней газете я назывался «Наш военный эксперт» – пописывал про эшелоны.
– Я считаю, Тедди, что вы недостаточно усердно трудитесь. Вот, к примеру, сейчас утро – почему вы ничего не пишете?
– Обязанности гостеприимного хозяина… – начал я.
– Тедди, я серьезно.
– Понимаете, «Панч» вышел вчера вечером, так что сегодня делать нечего. А главный редактор «Таймс» дал мне отгул.
– Конечно, если вы собираетесь все переводить в шутку…
– Я не шучу. Я полон горечи и сарказма.
Амелия фыркнула.
– Я истощен, – сказал я. – Я вычерпал чашу до самого осадка на дне. Я…
– Прекрасный вид, не правда ли? – перебила меня Амелия.
– Я говорю с вами совершенно серьезно, – не сдавался я. – Не подумайте…
– О, давайте не будем об этом, – светским тоном заметила Амелия. – Я тут совершенно ни при чем. Интересно, который час?
