Как же он ухаживал! Встречал по ночам у клубов, слушал мои монологи, смотрел влюбленными глазами, писал постоянные смс. Сейчас вспоминаю, как начиналась эта любовная история и не могу понять: не было ни подарков, ни теплого романтического нормального общения. Ума не приложу, чем он мог меня зацепить как мужчина! Через пару месяцев я уже ждала его смс, ждала встреч с ним и неслась через весь город на встречи к нему даже среди ночи. Мы целовались как сумасшедшие.
До секса в тот момент не дошло, моей решимости не хватило, чтобы сделать этот шаг. Вот тут он и стал остывать. Уже менее охотно отвечал на смс, реже заезжал за мной на машине. Я ощущала острую нехватку его внимания. Как капризный ребенок, не понимающий глубоких причин происходящего, я начала восполнять дефицит этого внимания теми примитивными женскими средствами, которые мне были доступны и казались наиболее действенными: я плакала, бомбила смс, требовала встречи. Мне казалось, что он просто недооценивает своей важности в моей жизни, и стоит мне ему объяснить, как он мне нужен — все вернется на свои места. Какая же я была наивная!
Однажды он как обычно позвал меня на встречу. Я неслась как угорелая. Приехала в назначенное место и не обнаружила своего возлюбленного, ожидающего меня, как в старом фильме про любовь, — волнующегося, с букетом цветов. Через несколько минут беспокойного ожидания и дискомфорта я получила от него смс: «Ты на месте? Да?! А я уже уехал!» Я разрыдалась! Это был настоящий душевный садизм. Доставить влюбленной женщине боль таким изуверским способом — нужно иметь особую изобретательность! Так меня не унижали никогда в моей жизни!
Потом он мне предложил приехать в другое место. Где была моя гордость?! Конечно же, я поехала. Я надеялась получить хоть какие-то условные извинения и получить причитающуюся мне за страдания хотя бы малую долю нежности. Однако меня ждал неожиданный «сюрприз». Мой любимый сказал, что нам не стоит больше встречаться. При этом он обвинил меня в том, что я напрасно раскрыла перед ним свою душу, потому что теперь он способен только на то, чтобы причинять мне душевные страдания. Ни на что другое он не способен, а из гуманных соображений хочет помочь мне избежать этого кошмара путем резкого окончания этого неудачного романа. Финал этого «гуманистического» монолога меня особенно потряс: «На прощание, если ты хочешь, мы, конечно, можем трахнуться! Только ты подожди пару часиков, посиди в машине. Сначала я должен съездить на деловую встречу, а потом поедем ко мне». Вот тут-то, наконец, проснулась, как от пощечины, моя спящая мертвецким сном природная гордость! Я ответила коротко: «Знаешь, ты прав. Я всегда буду хорошо к тебе относиться. Но сейчас я поеду домой».
