На глазах Видящей вдруг проступили слезы. Она поклонилась самбу. А те в смятении смотрели на нее, не понимая, почему она ведет себя так странно. Люди, пришедшие с ней, тяжело вздохнули, охранник принял у нее малыша, и все они зашли в круг, образованный камнями. Только сама голубоглазая осталась снаружи. Она подняла руку перед собой и обратилась к Такаву.
– Тебе суждено жить долго, ты будешь ждать дня, когда я снова приду. Тогда ты снова должен будешь привести меня к этим камням. Это твоя судьба, и это, быть может, изменит все. Твое предназначение очень важно. Верь в него даже когда будет очень тяжело.
Тот упал на колени – так велика была сила Видящей. Он испытывал трепетное почтение к ней. Женщина положила руку ему на голову:
– Я должна это сделать, – с горечью сказала она.
Вторую руку голубоглазая простерла к соплеменникам Такава. И тут они стали падать один за другим. Сын вождя хотел вскочить, чтобы подбежать к своим друзьям, но ноги его словно приросли к земле и налились тяжестью. А воины, бездыханные, падали на желтую высохшую траву, и ничего не могло их спасти. Когда последний из них коснулся земли, Видящая отняла руку от головы Такава. Он смог встать, огляделся в ужасе и с немым вопросом обратился к женщине. Лицо ее было полно скорби.
– Прости, Такавири, так было нужно, – сказала она. – Я буду оплакивать их так же, как и ты.
Видящая шагнула к Тандему, приложила руку к плите, и камни тотчас стали скрываться за густым белым туманом. Резкая голубая вспышка, страшный скрежет, громовой раскат – и все стало как прежде. Такав смотрел на высокие камни, стоящие кругом и подпирающие небо, но не было больше ни людей, ни женщины, погубившей его друзей. Он словно очнулся от тяжелого сна, подбегая к каждому из самбу, и молил их вернуться к жизни. Но тела их были твердыми и застывшими, прикосновение к ним обжигало как холодные воды реки. Они лежали бездыханные и безучастные, уставившись мертвыми глазами в небо. Молодой воин закричал изо всех сил, чтобы выпустить горе, но душа продолжала болеть. Целый день он провел здесь, оплакивая своих друзей, отличных молодых воинов, прекрасных мужей и братьев. И когда, наконец, нашел в себе силы, то встал и поплелся к деревне. Ужасно было становиться вестником смерти, но ему ничего не оставалось. Он был сыном вождя, а значит – будущим вождем. Ему надо было быть сильным.
Когда Такав дошел до деревни, то понял, что его горе будет больше во сто крат. Повсюду лежали люди его племени. У костра, у соломенных домов, на поляне, где паслись животные, и в домах. Все! Все люди его племени были мертвы. В один миг они просто замерзли, и их сердца перестали биться. Он остался один! Один в этой бескрайней саванне.
