— Но он не захотел.
— Не захотел… — сказал мама, и снова помолчала. — Но я ни о чем не жалею, слышишь, ни о чем. — Миша увидел, что она улыбается. — Ты самое лучшее, что есть в моей жизни.
— Прости меня, мама, я не буду больше говорить о нем.
— Спокойной ночи, дорогой, отдыхай, и постарайся ни о чем не тревожиться.
— Спокойной ночи, — сказал Миша и выключил ночник.
Поворочался, посчитал до ста, представил, как прыгает с парашютом, как летит над землей, раскинув руки. Обычно это помогало уснуть, но сейчас сон не шел. В ушах все время стоял голос Сенина-старшего:
— Ты просто неудачник! Ты — неудачник…
Тарас Борисович — маленький, кругленький, волосики гелем зализаны на бочок — похож на колобка, который целый день катается по редакции, раздавая указания налево и направо.
Сегодня колобок был не в духе, он смотрел поверх Мишиной головы, избегая смотреть в глаза. Мишу охватили недобрые предчувствия.
— Ты чего это вытворил вчера? Я тебя просил, чтобы ты не лез больше к Сенину?
— Тарас Борисович, там интересный материал. Эта девушка оказалась любовницей Аркадия Сенина, она беременна от него.
Тарас Борисович вдруг покраснел, набычился, бровки поползли вверх под прилизанную челочку. Он в негодовании замахал на Мишу руками:
— Тише, тише ты!
— Вы понимаете, Тарас Борисович, у меня и снимки были. Я снимал в больнице крупным планом — лица… этой женщины — матери, и этого подонка. Но эти ублюдки — его охранники — уничтожили фотографии, просто удалили из фотоаппарата. Очень удачные, уникальные можно сказать кадры… — торопливо говорил Миша, словно этим можно было остановить то, что последует дальше.
— Не нужны мне твои кадры, — сказал Тарас Борисович. — Уходи, Миша, уходи.
— Что случилось, Тарас Борисович? Что-то я не пойму.
— Да чего здесь понимать? Я тебя увольняю. Увольняю, Плетнев. Из газеты и с канала. Забирай манатки и проваливай.
— Тарас Борисович, как же так?
— А вот так. Уходи немедленно. Не расстраивай меня.
«Быстро же ты подсуетился, олигарх сраный», — подумал Миша. Он совершенно не знал, что ему теперь делать.
— Как же вы без меня? — он криво ухмыляется, так что сам себе противен, и говорит дурашливо:
— Ведь я спец по эксклюзиву!..
— Иди отсюда, прошу тебя! — прошипел Тарас Борисович. — Мне скоро из-за твоего эксклюзива башку оторвут. Зарплату потом передам через кого-нибудь. Иди, и чтоб ноги твоей больше здесь не было.
Миша вышел. Что ж теперь по полу валяться, в ноги упасть? Молить о прощении? Вот так вот, через три года служения верой и правдой, постоянного риска, недосыпания… Черт с тобой, урод прилизанный… Иуда, предатель… Сдал с потрохами и спасибо не сказал… А я задницу рвал, пахал как лошадь.
