— Там девочку привезли, Вера Алексеевна! — прервала ее размышления Рудакова, ее заместитель по воспитательной работе. Она кричала из коридора, еще только по пути в кабинет директора.
— Какую еще девочку? Дарья Михайловна! Можешь ты войти, и нормально объяснить? Что ты все на бегу?
— Извините, Вера Алексеевна, столько дел, я как белка в колесе, — Рудакова запыхалась, тяжело опустилась на стул.
— Какую девочку, я тебя спрашиваю?
— Ну эту, после пожара которая… Вчера ведь Симаков звонил, ругался — сколько, мол, мне еще ее в больнице держать?
— Ах да, — Вера Алексеевна вздохнула, вспомнив неприятный разговор с главврачом поселковой больницы Симаковым. Отчитал ее как девчонку, даром, что столько лет твердил, что любит… Теперь, когда они расстались, — не захотела она больше слушать его обещания, оставила его жене, — Симаков как с цепи сорвался, при каждом удобном случае норовит задеть ее. Встречаться им приходится нередко на различных собраниях-совещаниях, да иногда бывает, кто-то из ребятишек в больницу попадет — слава богу, не часто…
Вот и сейчас, неужели не мог подержать девочку у себя? Знает ведь, что у Веры комиссия — столько хлопот! А тут новый ребенок, да еще из неблагополучной семьи, после такой трагедии! Думала, после праздников и заберет. Так нет же, обвинил ее в бессердечии, кричал, что у нее совести нет — ребенка в Новый год в больничных стенах оставляет! Праздник она, видите ли, ребенку хочет испортить. И как, мол, она не понимает, что праздник в кругу детей — самое подходящее время для адаптации. Девочка такое пережила: мать в огне погибла, нужно сделать так, чтобы она хоть немного отвлеклась.
Ему хорошо рассуждать, они там всем отделением с ней одной возились. А у нее этих гавриков здесь триста душ, и к каждому подход нужен.
— Ладно, приведи ее ко мне, — устало сказало Вера Алексеевна. Рудакова скрылась за дверью.
* * *
Вошла, встала на пороге. Худенькая, непричесанная, одета в старое застиранное платьице на два размера больше.
— Проходи, — сказала Вера Алексеевна, — не бойся. Как тебя зовут?
— Надя, — прошептала еле слышно.
— Говори, пожалуйста, громче. Как ты себя чувствуешь, Надя?
— Хорошо, — сказала девочка и опустила голову.
— Пойдем со мной, — сказала Вера Алексеевна, взяла девочку за руку и удивилась: какая хрупкая у нее ладошка, почти невесомая. Нужно будет усиленное питание ей выписать. И приодеть, конечно. Ничего, недели через две будет такой же бойкой и веселой, как все ребятишки в этом доме.
